Убить Троцкого - Юрий Маслиев Страница 37

– И пули в подвале Лубянки за полчаса до начала операции, – ехидно прервал его Муравьев. – Такое количество участников – это стопроцентная гарантия того, что информация просочится наружу. Второе: чем меньше нас, тем больше нам, – скаламбурил он. – Третье: не надо быть таким жадным, Борис Борисович, – развалившись в кресле, вальяжно, но весомо бросая реплики, со светской улыбкой разглагольствовал Михаил, – жадность фраера сгубила. Оставьте немного на развитие мировой революции – авось подавятся. А если серьезно, – продолжал критиковать он предложение Храмовцева, – на сбыте крупных изделий из золота, серебра и антиквариата – засыпемся обязательно. Но Чека не станет искать неучтенные ценности. Чернов сам замнет это дело, если Лев Давыдович после этого его в живых оставит…

– Какой Лев Давыдович? – встрепенулся Храмовцев.

– Троцкий, – ответил Михаил и продолжил: – Самые главные ценности в ювелирных украшениях из бриллиантов, сапфиров, изумрудов и прочих камней, не отраженные в ведомостях комиссии, являются парафией Льва Давыдовича, который, кстати, тоже не будет афишировать факт пропажи. К тому же и спрятать добычу нетрудно, поскольку все это поместится в небольшом чемодане, четвертую часть которого для вас лично, с вашим-то опытом и связями за границей, укрыть, а потом и реализовать – не составит никакого труда. – Заметив у Храмовцева желание возразить, взмахом руки остановил его. – Так вот учтите, что четвертая часть, состоящая из бриллиантов, гораздо больше по своей фактической стоимости пятой части содержания верхнего и нижнего хранилищ в совокупности… Четвертое: степень риска в этом случае уменьшается многократно, а для вас лично – практически сводится к нулю, поскольку вы, по моему плану, должны быть на подстраховке. Надеюсь, вы не забыли, что я когда-то был вашим учеником; и думаю, что сумею открыть сейф сам.

– Думаю, думаю, – проворчал Храмовцев, – индюк тоже думал…

Но было заметно, что предложение Михаила ему подходит. Помедлив, он добавил:

– Камешки поделить успеем. Давайте вначале выработаем новый план. Послушайте, что у меня есть по этому делу.

Информация, полученная от Храмовцева, заставила друзей задуматься. Во-первых, сама комиссия по экспроприации являлась не просто отдельной финансовой организацией, а структурой, созданной под эгидой ВЧК. Все ее сотрудники направлялись из Чека и продолжали подчиняться напрямую ее руководству, то есть комиссия фактически являлась отделом ВЧК. Эмиссары, направленные во все губернии огромной России, находились под покровительством местных органов ВЧК, которым вменялось в обязанность оказывать им всяческую поддержку. Так что налет на здание комиссии по экспроприации намного отличался от налета на какую-либо другую советскую организацию. Тут чекисты будут горло рвать. Деньги и сила – вот составляющие власти, и ВЧК охраняла это особенно рьяно, выделяя лучших своих сотрудников.

Бойцы, дежурившие в хранилище, подчинялись напрямую председателю комиссии Чернову, который перед каждым дежурством лично инструктировал охрану, сменяя их через двенадцать часов и передавая каждой смене новые пароли. Время смены: 8.00–20.00 и 20.00—8.00. Одному из особо проверенных чекистов иногда называлась половина цифрового кода в сейфе во время открытия и закрытия его ювелиром. Но, как правило, последние три цифры Чернов держал у себя в голове, присутствуя при этих операциях лично. Ювелир производил оценку поступающих изделий или наблюдал за их выдачей, владея второй половиной цифрового кода. Коды менялись каждую смену и если по каким-либо причинам ювелир отсутствовал, то Чернов сам приходил их менять. Он же каждый раз предупреждал охрану по телефону о посещении посетителей в сопровождении ювелира. Причем даже за первое заграждение мог попасть только один посторонний человек, проводивший приемку или сдачу ценностей в присутствии ювелира, который должен был назвать охране пароль.

На последнем – восьмом этаже располагалось караульное отделение, где находились бойцы, сменявшиеся с других постов каждые четыре часа и не подозревающие о существовании этажом ниже второго хранилища и еще одного элитного караула. На шестом этаже, в левом крыле, под хранилищем находились аналогичные подразделения. Так что ни сверху, ни снизу проникнуть туда не было никакой возможности.

Документы при входе в здание проверялись дважды – у центральных ворот и в парадном подъезде.

На лестничной площадке каждого этажа стоял дежурный, проверяющий пропуска, где было указано разрешение на посещение тех или иных этажей. И это еще не все. В домах, окружающих здание комиссии, проживали только семьи ответственных советских служащих, а в подъездах вместо привратников дежурили чекисты. Несколько комнат на первом этаже каждого дома были отведены под посты наблюдения, где тоже выставлялись караульные. В дополнение ко всему внешний периметр здания патрулировался группами чекистов, состоящими из четырех человек.

– И вы хотели совершить налет на это здание? – хмыкнул Саша Блюм, выслушав перечень мер безопасности.

В комнате повисло длительное тягостное молчание. Все понимали беспочвенность притязаний на обладание этими огромными ценностями. Налет изначально был обречен.

Только редкие выкрики пьяных горлопанов и шум, обычно царивший в трактире, нарушали тишину. Евгений вообще сидел отстраненно – он всецело полагался на решение своих друзей: разработка каких-либо планов – не его стихия. Вот когда решение принято и поставлена задача, тогда он пер к намеченной цели как танк, невзирая на опасности, а пока… Пока он сидел, спокойно ожидая, уверенный в том, что Михаил всегда найдет выход из любой ситуации, как это повторялось неоднократно.

Щелкнув пальцами, Михаил нарушил молчание:

– В лоб эту проблему не решить. Взять хранилище можно только изнутри. Так что давайте разделим проблему на составные, решая каждый вопрос в отдельности.

– Код сейфа? – тут же подал голос Блюм.

– Решаемо. Беру на себя, – ответил Михаил.

– Пароли? – продолжил Блюм.

– Оставим на потом.

Они с Михаилом начали старую игру в вопросы и ответы. Эта привычка решать задачи пришла к ним из не такого уж далекого детства.

– Переправка ценностей за пределы здания? – Блюм вопросительно глянул на Михаила.

– Решение есть.

– Отход с места операции?

– Вместе с ценностями… Подробности – при дальнейшей детальной разработке.

– Звонок Чернова охране?

– Здесь надо подумать… – Михаил привычным движением потер лоб. – Есть! – после небольшой паузы воскликнул он. – Уже во время войны, будучи в отпуске, я с отцом в Москве посетил ресторан Шмелева. Там на эстраде, помимо других номеров, выступал один довольно талантливый фигляр, который предлагал публике, по их желанию, пропеть или продекламировать юмористические куплеты голосами посетителей – после нескольких минут общения с любым из желающих. Успех был потрясающим. Отец заметил тогда, что такой талант может пригодиться, и пригласил артиста к нашему столику. Мы весело провели время. Он оставил свой адрес. Я с друзьями перед отъездом на фронт посетил его квартиру на Моховой, и мы провели чудесный вечер. Будем надеяться, что он не удрал из Москвы… А подключить внутренний телефон в общегородскую сеть на время операции не составит проблем. Помните, как лихо воспользовался этим приемом поручик Широков у Орлова!.. В общем, все в порядке. План у меня уже созрел.