Эффект преломления - Диана Удовиченко Страница 37

— Поехали, мы согласны.

— О-о, — восхитилась Катынина. — А ты сильный…

— А уж я-то какой сильный, — осклабился Чонг. Выдернув женщину у меня из рук, взвалил ее на плечо, подмигнул: — Идем.

Александра Вениаминовна, вися вниз головой, заливалась радостным смехом. Чонг выскочил из приемной и понесся вниз по лестнице. Пришлось бежать за ним — мало ли, что психу в башку взбредет? Поужинает дамой, а мне потом отвечай.

Но китаец сдержался. Запихнул красотку в машину, и мы поехали в пригород, в дом Катынина. Правда, к тому моменту, как добрались до трехэтажного особняка, Александра Вениаминовна уже дремала. Хорошо хоть адрес успела назвать.

Пришлось растолкать дамочку, чтобы представила нас охране. Пробормотав что-то вроде: «Это мои сладкие мальчики, пропустить и не приставать», — Катынина окончательно отключилась.

Мы занесли ее в дом, свалили на первый попавшийся диван и пошли осматривать сад. Здесь прогуливался вооруженный охранник.

— Где окна спальни хозяйки? — спросил я, предъявляя удостоверение.

— Вон, — тот ткнул пальцем, — на третьем этаже, вторые слева.

— Третий этаж. Глаза видела, — многозначительно произнес Чонг.

Я согласно хмыкнул:

— Где расположимся? Можно вон в тех кустах.

— Давай ты в кустах, а я на дереве, — предложил киан-ши. — В случае чего опять спасу твою шкуру… то есть приму превентивные меры.

— А для чего ты еще нужен? — проворчал я, устраиваясь в пышных зарослях сирени, которые немедленно обдали меня потоком дождевых капель.

Ждать пришлось до полуночи. Ровно в двенадцать, когда охранник, ходивший по периметру, был с другой стороны дома, я услышал шуршание травы под чьими-то ногами.

Вскоре увидел совершенно голого мужика. Он подошел к стене дома, немного постоял и вдруг, как ящерица, ловко пополз вверх. Добравшись до окон Александры Вениаминовны, посмотрел в них минут пять, разочарованно вздохнул и тем же путем спустился. Потом пробежался вдоль деревьев, выбрал подходящее, подпрыгнул и повис вниз головой, в точности как киан-ши.

С другого дерева на него наскочил Чонг. Сбил на землю, словно грушу, навалился сверху. Мужик громко завизжал. Подбежав, я первым делом ткнул ему в шею серебряное распятие. Никакой реакции — обычный человек.

Только совершенно безумный. Я включил фонарь, чтобы рассмотреть его. Блуждающие глаза со странным блеском, расширенные зрачки, кривая улыбка.

— Не узнаешь? — спросил Чонг. — Вспоминай, морда-то известная.

Я пораженно выматерился. Перед нами был бизнесмен Денис Катынин собственной персоной.

Из истории рода Батори

Замок Чахтице, июль 1601 года от Рождества Христова

— Вот ведь говорила тебе: пошли, пока солнце высоко, — одышливо ворчала толстая Агнешка. — Нет, заладила одно: еще ягодку, да еще горсточку… У-у, заноза…

Пирошка виновато молчала. И впрямь, нехорошо вышло: заблудились в лесу. С утра еще отправились по ягоды, их в это лето уродилось видимо-невидимо. Глаза у нее разгорелись, не хотела уходить. А теперь вот заплутали, да так странно — как будто спутал кто. Вон дуб с кривыми корнями, а вон — пень трухлявый светится. На этой поляне они уже были, да сюда же и вернулись.

— А может, нас кто запутал? — словно подслушав ее мысли, протянула Агнешка. Остановилась, прижала руку к груди. — Ой, тяжко мне, ой, сердечко…

Может, и запутал. Триединый ли бог Иштен развлекался, прекрасная ли Мнеллики, правительница лесов, рассердилась на жадность глупой бабы. А может, и страшный демон Ердег водит, уморить хочет…

От этой мысли Пирошке стало не по себе. Темнота показалась угрожающей, за каждым деревом мерещилась нечисть, а свет луны виделся особенно зловещим. Она громко, нарочито бодро сказала:

— Подумаешь, горе! Выберемся.

— Выберемся… Если оборотня не встретим, — стращала Агнешка. Слыхала, что люди говорят? Оборотень здесь в лунные ночи бродит, двоих уже загрыз…

Как будто в ответ на ее слова вдалеке раздалось странное урчание, следом затрещали ветки под чьими-то шагами.

— Что это? — всполошилась Пирошка.

Шаги быстро приближались. Агнешка оглянулась, подхватила корзины, шикнула:

— Сюда иди, в кусты!

Пирошка поспешила за подругой. Они замерли, стараясь даже не дышать, глядя сквозь кружево листьев туда, откуда доносился шум.

Вскоре на поляну выбежала женщина в белой рубахе. Остановилась, втянула воздух, словно вынюхивая заплутавших ягодниц. Не учуяла. Тряхнула головой, распущенные черные волосы шелковым плащом текли по плечам. Женщина скинула рубаху, осталась голая — в лунном свете тело ее блестело серебром. Упала на землю, принялась кататься, тереться о траву, точно зверь. Потом изогнулась, подняла голову и начала завывать, как кошка, когда кота зовет.

Свет луны упал на лицо женщины, и Пирошка зажала рот рукою, сдерживая изумленный крик: на поляне бесновалась сама графиня Эржебета.

Долго ли это продолжалось, ни Агнешка, ни Пирошка потом припомнить не могли. А только, даже когда убралась госпожа, не рискнули бабы выйти из кустов. Так и просидели, обнявшись, целую ночь, и лишь когда солнце взошло, поспешили уйти из леса — благо больше не путала их нечистая сила, и замок оказался недалеко.

— Так что ж получается, Агнеша, — говорила по дороге измученная страхом Пирошка, — госпожа-то наша и есть оборотень?

— Выходит, так. Лидерки, они все умеют. И в зверей оборачиваться, и людей зачаровывать, и жить вечно.

— Как вечно? — раскрыла рот Пирошка.

— Да так. Ты посмотри на себя. Во рту-то у тебя уж полтора зуба осталось, кожа сморщилась вся, что твое печеное яблоко, руки вон как сучья, да спина сгорбленная.

— Ладно уж, — пробормотала обиженная Пирошка. — Сама-то красота неписаная. Толста как бочка, да глупа как квочка.

Агнешка ничуть не осердилась на такие слова:

— Так я тебе про что и говорю! Старость пришла! И глянь теперь на госпожу: наша одногодка, уж четыре десятка ей да еще один годок, пятерых детей родила…

— Четверых, — поправила Пирошка.

— Ну тот мертворожденный был, мальчишечка-то. Но родила ведь… А красота в ней какая! Девка, да и только!

— Так она ж госпожа. Чего ей? Не работает, чай, до рассвета не встает, кушает сладко, спит мягко…

— Что ж все госпожи так не глядятся? — прищурилась Агнешка. — Вон вспомни: на прошлое Рождество приезжала в гости родственница господина Ференца. Тоже одногодка, да что-то ни зубов у ней, ни рожи, ни кожи.

Пирошка задумчиво кивнула. Подруга правду говорит. Невозможно без колдовства сохранить красоту, чтоб в старости на девицу юную походить.