Ритуал - Карина Вальц Страница 37

– Ты ей рассказал?! – взвилась девушка.

– Не перебивай героя-любовника, – бросила я и сосредоточилась на Хаконе: – Продолжай, не стесняйся. Первым получишь билет на свободу.

– Вот сволочь, – прошипела Элиза.

Хакон напрягся, но все же заговорил:

– Мы поругались и разошлись. Потом… Элиза начала искать Эспена, хотела выяснить с ним отношения, ну и сказать, чтобы языком не трепал о случившемся. И она позвала меня с собой. Маргарита вспомнила, что Эспен собирался в университет, подумала, вдруг он туда и направился? И мы пошли в университет все вместе.

– А где находился Инглинг?

– В кабаке я был, – буркнул парень. – Вышел пораньше столик занять. А потом никто про меня даже не вспомнил.

– Жалость какая. Итак, значит, вы втроем отправились на поиски приятеля, – сосредоточилась я на главных участниках событий. – Что было дальше?

– Мы…

– Мы не нашли его, – вступила вдруг Элиза. – Точнее, нашли, но не сразу. И случайно… мы его не трогали, честное слово! Никто из нас бы никогда… да, мы поругались, но люди постоянно ругаются, что в этом такого? Через несколько дней Эспен бы отошел. Мы его не трогали!

– Меня интересуют события той ночи, а не оправдания. Пустые слова не считаются откровенностью, Элиза. Незачет.

Опять вступил Хакон:

– Мы услышали, как что-то разбилось. Потом шум. Возня. И это посреди ночи в пустом университете! Эспен это или нет, стало любопытно, что происходит. Аудиторию мы нашли не сразу, только когда подошли к ней ближе и услышали стук. Глухой такой, будто стучали издалека. Мы зашли, в аудитории никого не оказалось, тогда Элиза предположила, что стучат в кладовой. На тот момент все звуки стихли. Мы подошли к кладовой, прислушались, спросили, есть ли там кто-то. И раздался такой жуткий хрип… и Эспен умолял ему помочь.

Слушая это, Маргарита, только сумевшая взять себя в руки, опять заплакала.

– Дверь была закрыта, я побежал на кафедру за ключом. А когда вернулся и открыл дверь… было уже поздно. Эспен лежал мертвый у самой двери. Маргарита кинулась к нему, но поскользнулась в крови. Было темно, ничего не видно. И ничего не понятно. Мы думали, Эспен разбил что-то в кладовой и порезал руки, только потом разглядели, что у него на руках и нашли его нож, – медленно, но верно приближаясь к сути, Хакон говорил все тише и тише, растягивал слова.

– Вы вытащили его в аудиторию.

– Да. Подумали, вдруг ему нужна помощь… но он точно был мертв, без сомнений. И не понятно, почему, что случилось! Но знаки на его руках говорили об одном: Эспен и сам понимал, что умирает. И он этого не хотел. И… мы все вспомнили, как сильно он увлекся той историей с чумой. В прошлый раз мы рассказали вам не все, ведь чума была только частью его увлечения, еще он пытался узнать подробности ритуала некромантии. Он даже показывал нам свои записи, якобы у него есть сведения о том ритуале! Никто из нас ему не верил, конечно. Но Эспена было не остановить! Он все хотел доказать, что тот ритуал не выдумка, что все это правда. И даже перед смертью… ведь те знаки говорили об одном: Эспен хотел попробовать на себе. Он хотел выжить! И мы… мы решили, что обязаны исполнить его предсмертное желание до конца. Он ведь был одним из нас, нашим близким другом.

Историю я оценила, красивая, поэтичная, но как же надоело слушать ложь!

– Вы вырезали оставшиеся символы. По памяти?

Хакон замотал головой:

– Нет! Маргарита вся измазалась в крови, Элиза тоже, когда пыталась оживить Эспена традиционными методами, когда мы еще надеялись, что он не мертв. А моя одежда осталась чистой, только руки… но я их отмыл и побежал домой, за записями Эспена и за чистой одеждой девушкам. По дороге заскочил в кабак, покричал там, поговорил с людьми недолго, и вернулся в университет. Мы сделали все, как полагается. Но безрезультатно, ничего не сработало. Эспен так и остался… мертвым и холодным. Все было напрасно. Потом мы отмыли пол, кладовую, закрыли ее и ушли.

– Зачем мыли пол?

– Я порезалась в кладовой о стекло, – прошептала Маргарита. – Сильно порезалась, было много крови. Мы подумали… подумали, нельзя оставлять такие улики, раз собираемся уйти и молчать. И остались следы, много следов. От нашей обуви, рук, одежды.

Когда мы с Янисом осматривали кладовую, стекла там не было.

– Что за стекло? Обо что ты порезалась?

– Не знаю, банка какая-то валялась внизу. Мы решили, Эспен ее скинул, когда… во время предсмертной агонии.

– Внутри что-то было?

– Не знаю! – уже громче воскликнула девушка. – Мы не разглядывали, что там было, просто все убрали. Сгребли осколки, завернули их в одежду, она была вся в крови, ведь ей оттирали пол.

– И куда все дели? – спросила я, уже зная ответ.

– Бросили в реку.

– Отличное решение. Значит, утром вас ждет долгая прогулка – будете искать одежду и надеяться, что осколки все еще там.

– Разве это не работа полиции? – недоверчиво спросила Элиза.

– Благодаря в том числе вам, у полиции много других забот. Будете добровольными помощниками, тем более, это в ваших интересах. Надо ведь как-то доказать, что Эспена не вы убили, а для этого мне нужны те осколки. Бежать вам некуда, Мертвоземье не такое большое, чтобы я вас не нашла. Разгребать, что натворили, все равно придется, и многокилометровая прогулка – только начало. От некромантии вам уже не отмыться, но от убийства еще можно.

– Так мы… пойдем?

– Уже рвешься на реку? – удивилась я чужой прыти. – Только что собиралась скинуть все на полицию, и вдруг такой энтузиазм.

Элиза нахмурила светлые брови:

– Вы сами сказали, что пройти придется много. Лучше начать сейчас.

– Успеется. Дело в том, что вы меня не убедили, в вашей истории опять много пробелов. И у нас как раз полно времени, чтобы все их заполнить…