Дети грозы. Книга 6. Бумажные крылья - Ирина Успенская Страница 37

3 день журавля

Себастьяно бие Морелле, Стриж

– Я всегда рада видеть вас, – задрав нос, отозвалась Лея и закуталась в лоскут синего мерцания.

Синего мерцания Стрижу не досталось, так что пришлось делать вид, что вот именно так, нагишом в постели принцессы, он всегда и разговаривает с генералом МБ – кто ж еще посмеет заявиться к Шуалейде в покои. Зато шисову генералу придется признать, что больше места в постели принцессы ему нет. И не будет.

Про собственное намерение сбежать и где-нибудь быстрее сгинуть, чтобы уберечь Лею от внимания Хисса и интриг нового Мастера Ткача, Стриж вмиг забыл. О нет, оставить ее – это одно. А отдать – совсем другое. Ни. За. Что. Была бы у него шерсть на загривке, сейчас стояла бы дыбом, как и положено злому, очень злому тигру, у которого какой-то проходимец собирается отнять тигрицу.

Шуалейда тоже злилась. Такие знакомые молнии пробегали по растрепанным волосам, свивались змеиными кольцами, готовые ужалить. Правда, где-то под злостью пряталось что-то совсем иное – быть может, вина или опасение, Стриж пока не научился как следует читать цвета ее ауры.

– Светлого вечера, ваше высочество, – как ни в чем не бывало приветствовал ее Дюбрайн. Стрижу он едва кивнул. – Сожалею, что вчера пришлось спешно покинуть дворец, дела.

Небрежным жестом генерал свернул эфир в кресло, уселся, положив на колени папку. Разговор начинать он не торопился, разглядывал Шуалейду и Стрижа, словно лакомую добычу – видимо, давал сопернику осознать безнадежность сопротивления. Ага, сейчас.

Лея молчала и, похоже, успокаивалась. Стриж тоже молчал – а что он мог сказать, не выставив себя малолетним придурком? – и разглядывал Дюбрайна. Невозмутим. Красив – как красив кугуар в засаде. Черный мундир наглажен и сверкает серебряным позументом, бляха Конвента опасно мерцает, словно настороженный капкан. Кольца и странный браслет-змея выглядят не украшением, а оружием. Руки расслаблены, аура ровно переливается и пахнет небесной голубизной, лиловыми ирисами, пламенем камина и теплым молоком, словно плевать генерал хотел на соперника в постели любимой.

При всем уважении к гильдии следовало признать, что этот светлый шер – игрок куда опаснее Мастера Ткача. Особенно нынешнего, Седого Барсука. И что женщины должны слетаться на него, что осы на мед, на одну лишь силу. Неудивительно, что весь Суард считает их с Шуалейдой любовниками, несмотря на ее скандально прерванную свадьбу с кронпринцем Люкресом. Дюбрайн единственный, кроме Бастерхази, кто не выглядит рядом с ней сухой травой. Странно, почему? По слухам, Длинноухий предпочитает юношей… Нет, чушь, только слепой не заметит, что он влюблен в Лею. И она… тоже? В Дюбрайна?! Шис подери! Почему сейчас ее дар тянется не к Стрижу, а к незваному гостю? И что это за золотое мерцание, соединяющее их?

Размышлять дольше нескольких мгновений ему не позволили. Дюбрайну надоело держать паузу: смутить мастера Стрижа каким-то там разглядыванием пока еще никому не удалось. Усмехнувшись, Дюбрайн открыл папку и подал Шуалейде несколько исписанных листов гербовой бумаги. Верхний – украшен полудюжиной печатей. Купчая. Несложно догадаться, на кого. А под ней наверняка приговор и дело какого-то бандита. То ли Соверне, то ли Сомбра, шис его упомнит.

Лея взяла – царственно равнодушно! Прочитала. Подняла взгляд на Дюбрайна. Приподняла бровь. Все это – без единого колыхания ауры. Правда, счастливой и пьяной она уже не выглядела, а синее мерцание стало просто платьем. Стриж украдкой глянул на себя – надо же, и не заметил, что снова одет. Драконьи дети!

Тем временем игра в гляделки продолжалась. Стриж готов был поклясться, что никаких штучек вроде мысленных разговоров они не вели. О нет, игра шла всерьез, и ставкой в этой игре был… если бы он! Кого интересует мелочь вроде подобранного с помойки мальчишки! Ставкой было что-то, о чем простому мастеру теней лучше не задумываться. Чтобы спалось крепче.

Молчание затягивалось, сгущалось – и, кажется, темнело не только за окном. Оба были слишком упрямы, чтобы начать разговор, и слишком горды, чтобы отвести взгляд. Даже выпестованное под присмотром Мастера спокойствие трескалось под тяжестью этого молчания, хотелось одновременно сбежать и вцепиться Дюбрайну в глотку: никто не смеет обижать Лею! Но спина Шуалейды оставалась такой же прямой, улыбка – непринужденной, а тонкие пальцы без единого перстня – мягкими и неподвижными. Королевское, шис дери, самообладание!

– Не пора ли вашему высочеству представить мне этого очаровательного юношу? – мягко и насмешливо осведомился Дюбрайн. – Или для него постель не повод для знакомства?

Стриж выдохнул – Тень отступила, а на шпильки плевать. Лея пожала плечами.

– Здесь написано имя. Его зовут Себастьяно.

– А дальше?

– Себастьяно бие Морелле, ваша светлость, – ответил вместо нее Стриж, так же мягко и вкрадчиво. – Мастер Стриж.

Он слегка склонил голову, продолжая глядеть Дюбрайну в глаза и не упуская Шу из внимания. Ее высочество снова сделала вид, что так и надо – хотя наверняка прекрасно знала, кто носит имя Стриж, гильдия не скрывает от Магбезопасности имен своих мастеров.