Камень судьбы - Тимур Туров Страница 37

«Милка… Почему ты здесь? Почему так больно? Какая ты красивая, Милка… Прости меня. Пожалуйста, прости. Ксенф? Кто такой Ксенф? Кажется, Акундин упоминал это имя… Изумруд. Я не отдам его. Он мой! Мой! Милка!»

Волна жара накатила на Глеба. Она родилась где-то внутри его – и растопила леденящую боль, алым облаком залив все вокруг. Очень тоненько зазвенели тысячи невидимых струн, рвущихся одна за другой, как на попавшей под нож бульдозера арфе. Мир перевернулся, разбился на мириады золотых осколков, но лишь для того, чтобы, повинуясь неведомым силам, вновь собраться воедино – уже другим. Боль исчезла полностью. Глеб не чувствовал своего тела, невообразимая легкость охватила его. Перед глазами кружился хоровод красных и желтых вспышек.

«Я умер, – понял он. – Но я могу думать и рассуждать. Значит, правы были те, кто утверждал, что после смерти физического тела человек продолжает оставаться разумным существом… нет, не существом… а кем? Субстанцией? Энергетическим сгустком? Бестелесным призраком?»

И тут он почувствовал, что замерз. Это грубое, плотское и жесткое ощущение подействовало, как пощечина – Глеб перестал витать в эмпиреях и вернулся на грешную землю. Вот только земля очень изменилась…

Нет, ничего не исчезло – был все тот же подъезд, разве что более темный, те же капли крови на полу, разве что более алые, и прекрасная женщина, что истязала его, тоже никуда не делась. Но какая странная метаморфоза произошла с ней! Она стала еще красивее, но это была уже не человеческая красота. Ее волосы поменяли цвет с рыжего на густо-синий. Незнакомка теперь по-оленьи выгибала ноги, и, приглядевшись, Глеб понял, что колени у нее смотрят назад. Но самое удивительное открытие ожидало его, когда взгляд скользнул вниз. Вместо человеческих ступней эти изящные ноги заканчивались аккуратными, тщательно ухоженными и отполированными копытцами. И, конечно, глаза. Звериные, бездонные глаза без белков, глядящие сейчас на копошащегося на полу Глеба с гневом и в то же время – с нескрываемым изумлением.

– А ты умеешь удивить, «коричневый», – пропела женщина, с цокотом переступая ногами.

Она говорила спокойно, точно не было несколько секунд – или минут? или часов? – назад той жуткой пытки и миллионов безжалостных когтей, впивавшихся в его тело. У Глеба сложилось впечатление, что их разговор начинался заново, с чистого листа. Он, пошатываясь, поднялся на ноги и с вызовом посмотрел на свою мучительницу.

– Я вижу, тебе стал доступен мой истинный облик, а это значит, что Пелена для тебя прозрачна, – понимающе наклонила голову незнакомка. – Но клянусь Рогами Праотца и корнями Великого Ясеня, ты не мог сделать это сам! Тебе помогли…

Она соединила запястья и обвела вокруг себя вскинутыми руками. Глеб явственно рассмотрел широкие полосы света, бьющие из пальцев этой удивительной женщины.

– Поблизости нет ни одного мага, – задумчиво проговорила она, закончив непонятную процедуру. – А в тебе – ни грана магических способностей. Неужели тебе помог измениться… Что ж за штуковина досталась тебе от Ксенфа? Вот что, «коричневый»: ты останешься жить. Случай слишком неординарный. Тебя осмотрят, как вы говорите, специалисты. И девушка твоя тоже останется жить. Сейчас она спит, но только от тебя зависит, суждено ли ей проснуться. Давай сюда этот… эту вещь. Не упрямься. Поверь, мне уже не хочется видеть твое мертвое тело. Даю тебе слово – все будет хорошо.

«Да, – подумал Глеб. – Так, наверное, будет лучше. Главное – Милка жива. С ней ничего не случилось. А изумруд… В конце концов, это просто дорогая безделушка. Камень, пусть и наделенный какими-то удивительными свойствами».

Он сунул руку в карман, сжал горячее яйцо футляра и потянул его наружу, неотрывно глядя в мерцающие глаза женщины.

– Не-е-ет! – дикий рев прокатился по подъезду.

Он был настолько сильным, что перила отозвались металлическим гулом, а этажом ниже в окне лопнуло стекло. Этот клич потряс Глеба, а незнакомку заставил отскочить в сторону и присесть, изготовившись к схватке. В ее руках появились длинные кривые ножи со странными Т-образными рукоятями, позволяющими держать их, пропустив клинки с волнистым узором на лезвиях меж пальцев сжатых кулаков.

На верхней площадке лестницы объявился некто могучий, лохматый, в порванной майке, широком кожаном поясе, украшенном медными и серебряными бляшками, и черных очках в пол-лица. И на секунду замер, разглядывая женщину с ножами в руках. Глеб не удивился, заметив, что перевитые узлами мышц и покрытые густой коричневой шерстью ноги нового действующего лица, так же как у незнакомки, имеют мало общего с человеческими конечностями – они тоже сгибались назад и опирались на раздвоенные бычьи копыта.

«Кто это? – мелькнула у Погодина глуповатая в своей обыденности мысль. – Куда я попал? Или у меня глюки?»

– Этот парень со мной, – смутно знакомым голосом прогудел лохматый, с ненавистью глядя налитыми кровью глазами на женщину внизу. – Уходи!

– Милый мальчик, – рассмеялась та, разводя руки с клинками в стороны. – Вот и ты попался в мою мышеловку. Теперь каждый получит желаемое.

– Убирайся прочь, сука! – рявкнул здоровяк, выдергивая из наспинного кожаного чехла тесак.

– Не груби мне, щенок! – мгновенно ощерилась женщина. – Не тебе тягаться со мной.

– Проваливай в ад!

– Да ты и вправду щенок, – усмехнулась незнакомка. – Бывалый боевой пес никогда не полез бы в схватку с неизвестным противником очертя голову. И потом – я не сражаюсь со своей добычей. Я убиваю тех, кто мне мешает, и беру то, что хочу. – Женщина вытянула шею и пронзительным, режущим уши голосом пропела по-птичьи: – Силлипитирья!

Сверху, точно прямо с потолка, рухнули несколько фигур в черном. Вспыхнула призрачным светом частая серебристая сеть, готовая накрыть здоровяка в черных очках. Он, сжимая клинок, упал на четвереньки и неожиданно проворно для своей комплекции бросился вниз по лестнице, уходя из-под падающей сети.

Яростный рев, и здоровяк оказался совсем рядом. Женщина взвыла и метнулась наперерез, размазавшись в темное пятно, перечерченное льдистыми отблесками стали. Раздался металлический скрежет, брызнули искры – тесак столкнулся с кривыми ножами и отлетел в сторону, звеня по бетону. На плече и боку здоровяка появилось несколько глубоких ран, но он, не обращая на это внимания, огромной ручищей ухватил Глеба за пояс, рванул с места, ударом окутавшегося багровым пламенем кулака выбил двери лифта и, прижимая к себе человека, прыгнул в темноту. Пролетев несколько этажей, они неожиданно легко пробили крышу лифтовой кабины и рухнули на пол.

– Цел? – коротко спросил здоровяк, поднимаясь на ноги, и вновь его голос показался знакомым. Ткнул кнопку лифта, и тот поехал вниз. – Вот зараза, последние силы на то, чтобы дырку сделать, отдал…

– Они захватили Милку! – крикнул Глеб.

– С ней все в порядке, – низким голосом проворчал тот.

Глеб, все еще терзаемый сомнениями, посмотрел на широкий, украшенный медными и серебряными бляшками кожаный пояс здоровяка, потом на потную спину, бугрившуюся мышцами. В разрыве майки на левом плече он увидел татуировку. Очень знакомую татуировку в виде виноградного листа…