Король решает всё - Остин Марс Страница 37

— О, да, — кивнул министр. — Но дело в том, что она не собиралась требовать за корону полную цену, она быстро сбыла её с рук за весьма скромную сумму, собрала семью и уехала из города буквально за день.

Он замолчал и как-то помрачнел, Вера не стала его торопить, собрала тарелки, поставила на стол новые, подала салат. Министр повертел в руках вилку и тихо спросил:

— Знаете, почему она это сделала?

— У неё не было выбора? — предположила Вера, министр кивнул:

— Как вы догадались? — Она пожала плечами и он не стал настаивать. — Да, у неё не было выбора. Когда я её поймал, то долго пытался убедить, что её никто не казнит и даже судить не будет, что теперь всё будет хорошо, у неё будет высокооплачиваемая работа и она сможет содержать семью.

Он помолчал и усмехнулся:

— У неё была такая взрослая логика, я поражался. В её семье восемь детей, было десять, но двое умерли от белой лихорадки. — У Веры непроизвольно передёрнулись плечи, министр поджал губы. — Тогда её ещё не умели лечить, болезнь длилась неделями и если организм был сильный, то побеждал её и приобретал иммунитет, а если нет — смерть была очень неприятная. Семья Эйнис осталась без отца задолго до того, а во время эпидемии слегла мать и старшие братья. Денег не было даже на нормальное жильё и еду, а если человек голодает, то болезнь ему, понятное дело, не победить. Эйнис оценила ситуацию и сама себя назначила главой семьи, логически рассудила, что легально она нужную сумму не заработает, и решила достать её нелегально. — Он усмехнулся и бросил на Веру короткий взгляд, — она не умела считать. Не знала, сколько денег им нужно, поэтому решила украсть самое дорогое, по её мнению, что есть в королевстве — корону. И у неё получилось. — Он довольно прищурился: — Следователи волосы на себе рвали, когда я её привёл.

Вера улыбнулась и опустила глаза.

«Да, можно понять, почему она вас так обожает.»

— И вы взяли её на работу в пятнадцать лет? У вас закон это позволяет?

— Нет, — он качнул головой, — агенты моего отдела нигде не регистрируются. Даже в спецгруппах двойной учёт, официально они работают смотрителями тюрем, уборщиками тренировочных залов, разным вспомогательным персоналом. Это помогает им поддерживать легенду и одновременно у них как бы есть расписание дежурств и командиры всегда знают, где они находятся. А Эйнис я просто поселил в столице и начал учить, у неё был полный ноль с образованием. Она оказалась способной, — он довольно усмехнулся, потом посерьёзнел и опустил глаза: — Я её разбаловал, поэтому она такой стала. Поначалу это забавляло, мне нравилось давать ей всё, что попросит, после той нищеты, в которой она жила, мне хотелось ей весь мир подарить. Я ей всё позволял, сам учил капризничать, всё прощал, подчёркивал её особое положение… — Он приподнял плечи и поражённо опустил, — я слишком поздно понял свою ошибку, когда Эйнис уже взбесилась от вседозволенности и стала невыносимой. Правильно отец говорил, кто не наказывает детей, для того дети становятся наказанием.

Вероника опустила глаза, чувствуя себя так, как будто случайно подсмотрела интимный момент, для чужих глаз не предназначенный. Министр молчал над пустой тарелкой, задумчиво вертя в пальцах вилку, потом бросил на Веру чуть насмешливый взгляд и сказал:

— Вы как-то странно воздействуете на людей, вызывая повышенную болтливость. Я пришёл задавать вопросы, а только то и делаю, что отвечаю на ваши.

Вера опустила глаза, пряча улыбку.

«Просто вы тщеславны, господин министр, и любите хвастаться.»

— Это магия кухни, — шепнула она, подняла бровь и гангстерским тоном мурлыкнула: — Кто угощает, тот и задаёт вопросы.

Министр на миг сжал губы, как будто почти улыбнулся, Вера опять почти поймала ту ускользающую мысль.

— Спасибо за угощение, — он выпрямился, подал ей тарелку. — Мы с Эйнис обычно едим в столовой, а там…

— Я в курсе, — улыбнулась она, — я была в столовых.

— Да, — иронично фыркнул он, — столовая — вещь, объединяющая миры. — Он поднялся. — Я буду ждать вас в библиотеке.

— Хорошо, я скоро.

Он ушёл, она быстро вымыла посуду, перебирая в памяти его рассказ и пытаясь представить Эйнис пятнадцатилетней. Не получалось, она казалась слишком прямолинейной и наглой для такого дела. Минуту спустя Вера поймала себя на том, что завидует блондинистой шпионке.

«Кто б меня так опекал… Как он сказал? Всё позволял, сам учил капризничать, подчёркивал её особое положение. М-да, нам так не жить.»

Она вытерла руки и пошла в библиотеку, захватив две чашки воды. Министр сидел за столом, перебирая бумаги, которых успело скопиться довольно много, Вера поставила на угол стола одну чашку, вторую оставила себе и села на стул, молча наблюдая за хмурым министром. Бумаги на столе были исписаны буквами и иероглифами поровну, она предположила, что министр читает и то, и другое, завистливо вздохнула.

«А я могу читать в этом грёбаном мире только «Максим»… Буду растягивать его, как ириску.»

Министр заметил её вздох и поднял на Веронику вопросительный взгляд, она смущённо отмахнулась:

— Смотрю и завидую. — Он непонимающе нахмурился и она пояснила, тронув кулон на шее: — Эта штука не помогает читать. Принесёте мне как-нибудь местный букварь?

Он сочувственно поморщился:

— Не поможет. Мыслеслов работает на основе смысловой составляющей речи, вне зависимости от языка, он переводит даже жесты глухонемых. Если вы выучите буквы и будете писать слова своего языка местными буквами, для местных они будут выглядеть тарабарщиной, как и местные слова для вас.

— А иероглифы? — вздохнула Вера. — Они же означают целое слово, да?

Он озадачено приподнял брови, медленно кивнул:

— Да, чаще всего… Но они почти не используются в Карне, к тому же, их несколько десятков тысяч, у них строгие правила начертания и сложные законы смыслового взаимодействия внутри предложения. Даже цыньянцы учатся писать несколько лет, это сложно.

— Я не тупая, — поморщилась Вера. — В моём мире мне приходилось заниматься гораздо более сложными вещами, чем запоминание картинок и правил речи.

Он оторвался от бумаг, выпрямился и смерил её снисходительно-насмешливым взглядом с лёгким вызовом:

— Вы хотите учиться цыньянской грамоте?

— Да, — сложила руки на груди она. Он приподнял брови, ещё раз смерил её взглядом и указал глазами на одну из полок:

— Букварь вон там.

Она поднялась и пошла к полке, запрокинула голову:

— Где?

— Слева, большая красная книга.

Вера поднялась на цыпочки и потянула на себя толстенный фолиант с окованными медью уголками, когда он перевалился через край полки, она чуть на уронила его на грудь, пришлось схватить двумя руками и прижать к себе. Короткий смешок министра за спиной дал понять, насколько забавно это выглядело, Вера с досадой сжала зубы и пошла к столу. Постаралась не бухнуть книгу на стол со всего маху, а положить аккуратно, что под насмешливым взглядом министра Шена было довольно сложно. Выпрямилась и сложила руки на груди, как будто принимая вызов, он усмехнулся и отодвинул свои бумаги, развернул книгу и открыл на первой странице: