Королевские клетки - Илья Ганин Страница 37

Он начинает прибегать посмотреть на брата. К концу зимы брат уже узнает его. Нянька шепчет что-то про отродье Мальдонаи, и про то, что у брата есть хвост. Но он смотрел, хвоста нет. А жаль, было бы еще смешнее.

Ему почти двенадцать. Отец на охоте. Мать шипит что-то вроде "Туда кобыле и дорога!" — кто-то из женщин отца умер? Да, умерла графиня Синнис. А что же будет с Альтом?! Он немедленно начинает его искать. В тряпках, в холодной комнате, куда мать отправила графиню, когда та начала постоянно кашлять — он находит его. Тот шипит и сверкает на него глазами, как кот.

— Не бойся. Это я. — Альт ослаб от голода, и он несет его к себе в комнату. Альт совсем маленький и легкий. Сыро, зима.

— Принц Гардвейг! Что Вы притащили к себе в комнату?!

— Матушка, это мой шут. Он веселит меня.

— Немедленно выкиньте его!

Брат вцепился в его руку.

Он и сам зло молчит. Брата на ночь прячет за кроватью. На служанок он бы наорал или кинул чем-то, но на мать нельзя. Альт спит, держа его за руку.

— Ничего не бойся. Я — принц! — он и правда принц, третий. Хотя толку от этого мало.

Назавтра приезжает отец, он встречает его прямо у ворот и, пока отец везет его на седле, просит разрешить шута. Отец доволен охотой, жизнью и новой фавориткой. Мать начала жаловаться, но он ее даже не дослушал.

Ему почти четырнадцать. Боже, она не хочет! Его никто не хочет, все бабы в замке резонно считают его никчемным! Неужели, он таки умрет девствеником?! Да над ним уже все смеются! Он с трудом сдерживает слезы.

— Сиёжки. Она хотит изуумные сиёжки…

Брат говорит плохо. У него не совсем правильно растет голова, все смеются над этим. Но он привык и часто говорит с братом. Он его слушает. Смешно — шут единственный, кто его слушает.

— Не пачь. Мы подаим ей сиёжки и она тибя пиголубит. Она так скаала ду-угой тетьке.

Он нашел сережки в лавке ювелира, а брат выкрал для него пять корон — не сказал где. Через месяц он сам бросил эту служанку. Найдутся и лучше. На две короны он справил брату плащ, две рубахи и новые сапоги. На брата дорого шить, а надо — он же все-таки растет. Оставшуюся корону они проели — целых два месяца жили сыто.

У него болит голова. Проклятый Авестер, мальдонаин договор. Чего они хотят?! Переговоры неделю ходят по кругу.

— Они все время пишут про тропы ханаганта, где-то на юге.

— Что?!

— Я у них письма видел…

Кто смотрит на чумазого уродца-шута лет четырех? Никто. Кто может допустить, что он умеет читать на трех языках? А ему девять, и он умеет. А еще у него развлечение — открывать замки. А письма, оказывается, даже красть не надо — это же не фиги с кухни. Подумаешь, пару листов запомнить, делов-то!

Переговоры о таможенных пошлинах закончились через неделю, после того как он намекнул на возможное изменение в работе пограничной стражи…

Отец, спихнувший на текущего наследника скучные и бесперспективные переговоры тогда здорово удивился.

— Не боИсь, брат! — фамильярно сказал ему Лорт наедине. — Они идиоты, мы их всех надуем.

Убийц было трое. Шансов у него не оставалось — что может мальчишка в пятнадцать против троих?

И вдруг остался только один враг — и уж с одним-то он справился, а потом заколол и оравшего с подрезанным сухожилием на полу. А с другой стороны коридора оказался его брат, с длинным и узким кинжалом, как будто намазанным темно красным. Девятьлет… Альтрес присматривается к кинжалу, чтобы оценить куда заколол, а с расстояния кажется, что он будто слизывает кровь.

— Поживем еще, брат?

— Поживем, брат…

— Шут! Как смеешь ты, королевский шут, не иметь титула?!

Альт делает "большие глаза".

— Ваше Величество скушали несвежего пива? Я — бастард.

Пусть ему всего двадцать два. Пусть все плохо. Но он — Король!

— А я — король! Как так — у моего брата нет титула?! Короче! Умер граф Лорт. Наследников у него, считай, нет. Имение там явно за долги уйдет — но титул-то есть! Так что, ты теперь граф. Вот. Желаешь, чтобы я тебя торжественно посвятил? Э, ты чего это?!

Лорт плачет.

— Не плачь. — Он, как когда-то, обнимает брата. — Толку с этой козы, мнится мне, не будет — но тебе и правда надо титул иметь.

Гардвейг смотрит в окно, на рощу. Он специально потребовал, чтобы его кресло поставили так — он будет хотя бы видеть что-то кроме стен и осточертевших рож. Теперь он прикован к замку, а его брат дерется за него и страну.

"Не плачь, брат". "Не бойся, брат" "Поживем еще, брат."