Потерянное одиночество [= Поздний вечер вторника ] - Любовь Пушкарева Страница 37

– Так ты хочешь сказать, что и здесь, сейчас волки стремятся трахнуть divinitas, чтобы иметь сильное потомство?

– Ты знаешь, как я расплачиваюсь со своими?

– Ну, деньги, лечение, инициация, помогаешь сохранять разум в полнолуние…

– Да, конечно, а еще я третий в постели, когда они зачинают своих щенят. У меня сейчас самые сильные и уравновешенные волки, [24]потому что я помогал им с самого зачатия стать такими. Я вырастил себе войско, которое одним своим присутствием отбивает охоту выдергивать меня из кресла главы. Потому что знают: я могу не быть главой Совета, но останусь вожаком по-настоящему сильной стаи и одним из самых богатых divinitas. И уж лучше мне быть связанным какими-то обязательствами, будучи главой, чем быть хозяином самому себе.

– Говорят, твои волки чернее…

– Ну да. Зачатые в насилии – конечно, чернее.

– Как думаешь, если я выставлю красную силу основной, это спровоцирует вожака?

– Не думаю, что имеет значение цвет силы, тебе надо звенеть, звенеть так, чтобы они уши прижимали.

– Фрешит, вроде бы, собирает вокруг себя оборотней-инородцев, – вдруг вспомнила я.

– Да шушера они все… Фрешит брезгует делиться с ними силой.

Тут до меня кое-что дошло, и я поспешила прикрыться щитами.

– Ой-ой-ой, у нас тут кто-то сильно стеснительный? – ядовито поинтересовался Седрик.

Ненавижу общаться с ним, когда он полон силы, ни одного угла не сгладит, все обострит донельзя.

– Да, Пати! Да, я кормлю и лечу своих волков, а волчица у меня сейчас одна, не так целомудренно, как мы с тобой… в час по чайной ложке.

– Седрик, избавь меня от откровений. Мне этого совсем не надо знать.

– Зря я пришел к тебе полным… Надо было хоть в накопители сбросить.

«Да уж, надо было», – подумала я, но промолчала.

– Может, ты пришлешь мне какого-нибудь волка для консультации, для репетиции. Спокойного какого-нибудь…

– Пришлю. Ты, говорят, книги любишь читать. Хочешь почитать «Волчью летопись»?

– Хочу.

– А что мне за это будет? – он оставил серьезный тон и флиртовал.

– Сто поцелуев в щеку.

– Нижнюю?

– Фу… – я постаралась выразить все свое презрение к такой похабности.

– Лучше один в губы.

– Седрик, ты слишком силен для…

– Пати! – он ударил ладонью по столу. Я вздрогнула. Да что с ним сегодня такое? – Пати, я поклялся не делать тебе зла, ты видишь браслеты, ты видишь обруч? Что я могу тебе сделать в поцелуе? Скажи!

Я посмотрела в его красивое хищное лицо, зверь в нем подступил слишком близко.

– Ты, перед тем как пришел ко мне, кормил волков?

Он зажмурился, обуздывая себя, беря под контроль бурлящую силу.

– Ранили тяжело в перестрелке одного. Пришлось его раскачать и перекинуть. Извини, Пати, извини. Я привык расслабляться рядом с тобой, сейчас это сыграло дурную шутку.

Он помолчал и горько произнес:

– Я не понимаю тебя.

– То есть?

– Даже Форесталь связался с «болотным» мальчишкой.

– Как? Он же любитель женского тела.

– Ну, значит, переступил через предпочтения.

– Не мог. Мы, белые, не можем через такое переступать, ты ж понимаешь…

– Значит, отцовские какие-то чувства, Тень его знает… Ауэ давно б спуталась с кем-то, да боится Саббиа, после того как тот сделал рабом ее последнего любовника четверть века назад. Пати, светлые и темные притягиваются, они нужны друг другу. Не может что-то вечно цвести или вечно вянуть, нужна цикличность. Так и в силе…

– Ты чувствуешь оживление силы после нашего обмена?

– Да! Ты тоже?

Я покачала головой.

– Я не отслеживала. Но, во-первых, то, что ты говоришь, подходит для зеленых. Я не слышала хотя бы об одной красной паре с разными основами. А ты?

Он промолчал.

– Во-вторых, полярная сила, как яд – в маленьких дозах она бодрит, в больших – разрушает. Да, я знаю, что мы обмениваемся почти одинаковой красной, почти. В-третьих, я просто чувствую, что нам нельзя раскрываться. Ничего хорошего из этого не выйдет ни для тебя, ни для меня.

– Ладно, Пати, как скажешь, принуждать тебя я не могу. Итак, подведем итоги нашего сумбурного разговора. С меня – прислать к тебе спокойного волка, для репетиции, – тут он нехорошо улыбнулся, – озадачить свою грязнулю и дать почитать «Волчью летопись».

Я согласно угукнула.

– С тебя кормежки, две, и не здесь, а там, в апартаментах. Да не закипай ты, – поспешил сказать он, видя, что я готова взорваться. – Раз уж я не могу делать, что хочу, то хочу, чтоб ты меня обездвижила, – интимность его голоса на меня почти не подействовала.

– Я подумаю.

– Ты согласна на мои условия? Да или нет?

– Седрик, никогда, никогда больше не приезжай ко мне, нахлебавшись от волков!

– Да или нет?

– Да! Да, я тебя раздену и обездвижу!

– О… Это прозвучало как угроза.

– Так и есть, Седрик Мэдоу!

– Созвонимся, – и он потянулся чмокнуть на прощание, я отшатнулась, и он воспринял это с довольной улыбкой.

– Созвонимся, – буркнула я на прощание.

Да, похоже, этот раунд я проиграла, будет впредь мне наука: не выдергивать его на встречу без подготовки.

Но может, так и лучше, я увидела его истинное лицо, лицо полуволка. Он заигрался со своей звериной половиной, очень долго он отвергал ее, а теперь она берет вверх. Даже если считать, что со мной он себя совсем не контролировал, все равно сила руководит им, а не он силой. И, похоже, он этого не понимает. Плохо…

* * *

После разговора с Седриком я недолго пребывала в мрачных раздумьях. Берту удалось поднять мне настроение. Утром, как всегда, обеспечив его едой, я убежала домой, к Лиану.

Хм… Я что, уже успела отождествить понятие дома с Лианом? Похоже, да… М-да. Не зря я не хотела заводить флерсов, ох, не зря… От этой мысли меня будто ударило что-то, я чуть не слетела с пожарной лестницы и не помня себя присела на ступеньки.