Люди крыш. Пройти по краю - Любовь Романова Страница 37

На лугу остро пахло травой и горячей карамелью. Конфетный аромат испускали мелкие сиреневые цветочки, напоминающие васильки. Их длинные стебли покрывали серебристые колючки, а краями узких листьев можно было порезаться. Над пушистыми головками гудели пузатые шмели и деловито жужжали зеленые мухи.

Женя брела по колено в густой траве, изнывая от зноя. Ей казалось, стоит пройти немного, подняться на холм, и она увидит неторопливую речушку или прозрачное озерцо, но одна небольшая возвышенность сменяла другую, а воды не было и в помине. Голова кружилась от жары, язык прилип к нёбу, и любая попытка его оторвать, вызывала во рту ощущение песчаной бури. На отвратительно голубом небе не наблюдалось и намека на облака. Что уж говорить о дождевых тучах.

В этом мире травы, цветов и насекомых не существовало времени. Женя не могла сказать, сколько длится ее путешествие по незнакомому лугу. Белое, словно выгоревшее, солнце неподвижно висело точно в центре небосвода, поэтому даже чахлые кустики, изредка попадавшиеся на пути, не отбрасывали тени.

Но вот вдали блеснула тарелка маленького прудика. Женя прибавила шагу, переходя на бег. Она летела, задыхаясь, по цветочному склону, предвкушая, как прыгнет в воду прямо в одежде. А потом, не вылезая из пруда, будет пить, пить, пить…

До блестящего на солнце зеркала оставалось всего несколько шагов, когда водная гладь внезапно затуманилась, колыхнулась и исчезла. Женя застыла на берегу пустого котлована. Нет, не совсем пустого. В разных местах на желтом песке что-то белело. Словно не желая смириться с исчезновением воды, она прыгнула на дно ямы и побрела к ближайшему непонятному предмету.

Шаг. Еще шаг. Женя остановилась в недоумении. Перед ней лежал скелет крысы размером с эльдертерьера. Откуда он здесь? И не один. Все вокруг покрывали останки огромных грызунов.

Крысы. С ними было связано что-то важное.

И страшное.

Внезапно она уловила боковым зрением движение на берегу. Подняла голову и встретилась взглядом с незнакомым мужчиной в джинсах и замшевой куртке. В его тонком породистом лице, в прошитых сединой волосах, в мягком взгляде серых глаз ей почудилось что-то знакомое. Ему было чуть за сорок, может, меньше — Женя не умела точно определять возраст людей намного взрослее себя. Но, в отличие от других девчонок, никогда не считала мужчин старше тридцати стариками. Старость, с ее точки зрения, наступала не раньше семидесяти. Если думать иначе, то жизнь начинала казаться несправедливо короткой.

Назвать стариком мужчину, стоящего неподалеку, не решилась бы, наверное, даже самая глупая блондинка в их школе. Он не выглядел чересчур накачанным, тем не менее, в развороте его плеч и наклоне головы чувствовалась такая сила, с которой Жене никогда не приходилось сталкиваться. Она собралась, было, с ним заговорить, но мир вокруг неожиданно поблек, лица коснулся легкий ветерок, принеся неизвестно откуда аромат хвои.

Хвои? Так пах освежитель воздуха в салоне мини-вэна — длинного автомобиля с кожаными сиденьями и болтливым водителем. Так пахла дорога к морю…

Перед Женькиными глазами подрагивал серый потолок, обтянутый ворсистой тканью. Она снова находилась в движущейся машине. Но как? Ведь на них напали: Тима схватили, а ей прострелили ногу! Страшное воспоминание заставило Женю окончательно прийти в себя.

— … Назвался целителем, так лечи! — услышала она жесткий голос Тимофея.

— Не могу! Мне Шепот не разрешал с открытыми ранами работать. Только если с царапинами, — захныкал Федор. Он находился совсем рядом с Женей.

— Так чего же ты всем заливал, что раны руками затягиваешь?

— Я же говорю, только маленькие. А у нее вся нога раскурочена!

От этих слов Женя дернулась и попыталась сесть. Тело от ступней до макушки пронзила дикая боль, заставив вновь откинуться на разложенное сиденье мини-вэна. Перед глазами заплясали оранжевые пятна.

— Сейчас, сейчас… Потерпи… — Женя почувствовала холодную ладошку Федора у себя на лбу, и боль постепенно ослабла. Она собралась тугим комком на уровне бедра. Ощущение было таким, словно бедро ударили баскетбольным мячом, — неприятно, но терпимо.

— Ты и правда целитель… — прошептала она, переводя дух.

— Нет, я только учусь, — печально ответил Федор, невольно процитировав «Золушку». — У тебя пуля в бедре. Вторая навылет прошла. Даже кость не задела, а эта сидит. Я не знаю, как ее достать.

Свободной рукой Федор поднес к губам своей пациентки горлышко пластиковой бутылки, и Женя начала торопливо глотать солоноватую воду. Над дышавшей все это время жаром пустыней наконец-то пошел дождь.

Утолив жажду, Женя вернула себе способность соображать. Пуля в бедре? Значит, она станет инвалидом. Будет всю жизнь ходить на костылях, и о крышах придется забыть. Может, Мамаша Мурр возьмет ее к себе на кухню поваренком? Нет. Об этом лучше пока не думать…

— Куда мы едем?

— На юг. К крыланам. Как ты себя чувствуешь? — В словах Тима Женя впервые с момента знакомства не уловила насмешки. Только заботу напополам с тревогой.

— Ничего. Жить можно.

— Мы уже к Ростову подъезжаем. Ночью будем у людей ветра. Они помогут.

— Лучше бы в больницу ее везли! — услышала Женя знакомый голос водителя.

Она осторожно приподнялась на локтях и увидела, что Тим снова сидит за спиной Павла Ивановича. Рука сына Лунной кошки небрежно лежала на спинке водительского кресла, но Женька чувствовала: в любой момент пальцы могут выпустить призрачные когти «кошачьей лапы». Багровая шея Павла Ивановича лучше любых слов говорила, что в Абхазию он везет подростков не по своей воле.

— Что случилось на обочине, после того как… Как они в меня… — Этот вопрос стоил Жене огромных усилий. И дело было даже не в жутком воспоминании о встрече ее ноги с двумя пулями — она знала: там произошло еще что-то. Что-то, о чем ей совсем не хотелось думать.

В салоне мини-вэна повисла мрачная тишина. Казалось, каждый из присутствующих, включая грустного бульдога на соседнем с Женькой сиденье, ждал, когда кто-нибудь другой объяснит, почему им удалось сбежать.

— Что-что! Окочурились они все — вот что! — наконец нарушил молчание водитель. — Попадали на землю и давай хрипеть, ёшки-макарошки. А у самих лица серые, в морщинах, точно за секунду состарились.

— Тим, что это значит?

— Ты думаешь, я знаю? Эти… люди и впрямь, будто разом стали стариками. Я такого никогда не видел.

— А потом?

— Потом я принес тебя сюда, вытащил из-под машины Павла Ивановича, где он прятался, и уговорил его везти нас в Абхазию.

— Уговорил! Как же! — сердито забубнил водитель, и Женьке стало ясно, что «уговорил» не самое подходящее слово.