Мы – светлые эльфы - Владимир Журавлев Страница 36

Встающее солнце мирно золотило дальние пики гор. Отряд лениво двигался по извилистой дороге среди редкого светлого леса. Тролли, довольные прошедшей ночью, завалились спать вперемешку с воровками. Ревнивые гоблины убедились, что распутным бабам никак не получится согрешить с каменюками, успокоились и теперь ехали рядом с командиром. И даже Маин угомонилась. Вернулся ее любимый Лохматик, и девочка уснула под его защитой где-то в одной из кибиток. Так что командир расслабился и стал почти что эльфом — то есть беспечным, радующимся природе существом без мыслей о хлебе насущном. А что о нем думать, о хлебе? Воровки чего-нибудь сварят.

Даже провидица по случаю работы сменила кислое выражение лица на деловито-озабоченное, что переносилось гораздо легче. На подводе кузнеца рожала одна из женщин, и провидица травами снимала ей боль. Обычное дело. У кузнеца регулярно кто-то рожал непонятно от кого. Разве что младшая дочь как-то сторонилась семейной традиции плодиться в дороге. Застенчивая и очень миловидная девица все чаще оказывалась не при своем семействе, а в компании эльфов младшего древа. Вообще-то эльфы красоту смертных девиц ни во что не ставили, но бывали исключения, особенно когда отряд годами странствовал в мирах людей. Как раз в данный момент одно из таких исключений обучало кузнецову дочку эльфийской речи. Это несомненно свидетельствовало о серьезности намерений юного воина. Если б для пользы дела, то учить стоило гоблинский, на котором в основном и общались в отряде. Эльфийский — для внутрисемейного употребления.

Командир в очередной раз задумался о силах, которые не позволяют эльфам раствориться в человеческом окружении. Уклад? Так нет его. Обычный воинский быт, в который даже гоблины вписались. Пусть с проблемами — но вписались. Религия? Ну существование Высших Сил эльфы признавали. Но это только потому, что и воевать приходилось с богами, и ноги от них уносить в другой мир. Ни о каком почитании богов при таком раскладе и речи не шло. Вот стрелой уязвить исподтишка — это запросто. И получалось, что эльфийская раса только на своем высокомерии и держится. На том самом презрении к смертным, которое так режет глаз человеческим бардам. Да еще вот на невероятно сложной, вычурной, хрустально-звонкой эльфийской речи. И еще у командира возникло ощущение, что человеческие народы держатся на том же самом, в смысле, на высокомерии и презрении к иным. А отсюда вывод: народы смешаются, когда уйдет презрение и высокомерие по отношению к иным.

Кстати о Силах…

— Друг мой гоблин! — обратился командир к довольному жизнью старшине гоблинов. — А как так вышло, что Маин жила рядом с вашим дурным племенем? Или не знали о беззащитной малышке?

Гоблин заерзал.

— Знали, — все же пробормотал он. — Только она не беззащитная, скажешь тоже! Видал, какой у нее Лохматик?

— Я видал, какие у вас лучники! — сухо отрезал командир.

— Мы пробовали подлезть, — смущенно сознался гоблин в старых грехах. — И поверху, и под землей. Не получилось. Ее волшебство хранит.

Командир постарался не показать удивления. Чтобы гоблины да куда-то не пролезли?

— Кто ж она такая, наша Маин? — задумчиво вопросил командир. — Что у вас про нее считают вообще?

— Ничего не считают, — буркнул гоблин. — Как привалило пару раз подкопщиков, так ничего и не считают. А так… у народов на Севере вроде богиня такая есть. Огонь в ее власти, говорят. Ну а раз огонь, то и все остальное тоже, на Севере без огня жизни нет.

— Богиня огня, — в сомнении пробормотал командир. — Маин? Вряд ли. Она с травками любит возиться, с цветочками всякими…

— А у меня, командир, к тебе тоже вопросик! — оживился гоблин. — Вот мы для тебя то уродцы губастые, то любезнейшие друзья — а ведь у нас имена есть у каждого! Почто по имени не обращаешься — и не любопытствуешь даже?

— Традиция, — усмехнулся командир. — Имя у эльфов… оно налагает обязательства, знаешь ли.

Гоблин насупился. Губастый уродец искренне считал, что стал равен эльфу чуть ли не из Высших.

— Но, может, и подошло время, — неуверенно пробормотал командир. — Элендар! Твое мнение?

— По существу проблемы имею сообщить следующее, — высокомерно обронил Элендар. — По кустам в пределах лагеря губастики отучились гадить. Почти сразу. Древком копья по голому заду получили — и сразу поняли, что отходить надо туда, куда дозорный копьем не дотянется…

— Но отучились же! — покраснев, рявкнул гоблин.

— Грязные истории ко сну смакуют по-прежнему и меняться не желают…

— Кому не нравится, пусть не подслушивает! А нам без похабени на ночь не возбудиться! Смирный гоблин рядом с бабой — и не гоблин вовсе, а эльф снулый! Воровки не поймут!

— Плюют и сморкаются под ноги, когда думают, что на них не смотрят! — безжалостно продолжил Элендар. — Толкаться в толпе, правда, практически перестали, как и сидеть у всех под ногами. Как тролли пришли, так сразу перестали.

— Вот!

— И почти не воруют! — твердо закончил Элендар. — Только еду. Только вкусную. И понемногу, чтоб не заметили.

Гоблины опустили головы и замолчали.

— Ну с едой понятно, — пробормотал командир. — Психическое заболевание, с голодухи подхватили. Это ладно, это пройдет само. А за все остальное вам, мои любезнейшие губастики, грозило бы изгнание, будь вы статусом воинов поименованных!

Уродцы надолго задумались.

— Мы — светлые эльфы, — мягко пояснил командир. — Светлые. В этом слове многое слилось для слуха эльфа воедино и нерасторжимо. Культура. Образованность. Ум. Доброта. Твердость духа. Вы по-прежнему желаете встать вровень с остальными? Вы поняли уже, как это опасно? Пока что вам прощают многое.

Что ж, гоблины в очередной раз сумели удивить Вьехо.

— Элендар, — прокашлявшись, сказал виновато старшина гоблинов. — Мы просим…

— Прощения? — удивленно изогнул бровь благородный эльф.

— Это само собой! — хмыкнул гоблин. — Только ты это… не погнушайся нас поправлять, лады? Мы же за собой не замечаем! А когда замечаем, лень меняться!

— Ценю оказанное доверие, — недоуменно отозвался Элендар. — Но правильней было б к командиру.