Город Змей. Книга 3 - Даррен Шен Страница 36

Воскресенье — традиционный день отдыха, но не для меня. Я провожу его так, как провел вчерашний день, рыская по улицам, расспрашивая информаторов в твердом намерении выяснить, что это за Змеи такие.

Никто ничего не знает. Кого бы я ни спрашивал, меня встречают недоуменные взгляды и пожимания плечами. Есть несколько банд со змеиной тематикой — Ядовитый зуб, Змеиный поцелуй, Змеевик, но просто Змей нет.

Еще есть одна подпольная банда под названием «Крысы». Небольшая группа, девять или десять членов, с навязчивой идеей апокалипсиса. Они скрывались в туннелях четырнадцать лет в ожидании атомного нападения. Питаются городскими отходами. Любимое блюдо — жареные крысы, отсюда — название; очень редко поднимаются на улицы — лишь гонимые наводнением или в поисках одежды и лекарств.

Я знаю этих Крыс — они пару раз помогали мне, когда я преследовал добычу, спустившись в туннели, — но они точно не могут быть Змеями, о которых говорил Даверн. Крысы так же мало интересуются миром наверху, как живущие наверху интересуются ими. Но размышления о них наводят меня на одну мысль. Зная туннели, как никто другой, они могут вывести меня на след пропавшего Кардинала иди помочь мне в его поисках.

Вечером в воскресенье я отправляюсь на поиски Крыс, но не нахожу их. Они любят менять места, имея временные пристанища повсюду в туннелях под городом, так что придется потратить время, чтобы их найти. Я оставляю весточки в четырех местах их бывших стоянок, прося их связаться со мной, потом возвращаюсь на улицы, чтобы расспросить припозднившихся гуляк насчет слухов о Змеях.

Вернувшись домой, я тщательно моюсь под душем: зловоние в туннелях омерзительное, — потом заползаю в постель и лежу, уставившись в потолок, пока не засыпаю.

Понедельник. Похороны Фабио. Его внук пустил в ход свои связи, чтобы протолкнуть старого сводника вперед на листе ожидания. Они хотели провести церемонию вчера, но отложили ее на двадцать четыре часа, чтобы оповестить всех его родственников и друзей.

Фабио был католиком, о чем я узнал только после его смерти, и по нему будет отслужена заупокойная месса в его приходской церкви Св. Джуда. Это гигантское сборище. Тысячи людей заполняют церковь и ближайшие улицы. Никогда не видел такой огромной толпы на похоронах (на похоронах Фердинанда Дорака присутствовали сотни тысяч, но я пропустил это действо, поскольку лежал в больнице).

Священник произносит молитву по-латыни, как и просил Фабио. Я отключаюсь через две минуты, поскольку для меня это тарабарщина. Фло попросила меня сказать несколько слов, но я отказался. Публичные выступления никогда не были моим коньком.

Я сижу впереди — по настойчивой просьбе Фло, — окруженный тремя детьми Фабио и их потомством. Малыши ведут себя чинно, сидят молча, как маленькие ангелы. Я нахожусь в соответствующем моменту настроении, но лишь до тех пор, пока один из сыновей покойного не сообщает о том, что Фабио за десятилетия накопил значительную сумму и завещал разделить ее между молодыми наследниками, но только теми, кто вел себя достойно на его похоронах. Когда я слышу это, меня начинает разбирать смех — я оглядываюсь вокруг и вижу, что большинство скорбящих смеются и шутят, как того и желал бы Фабио.

Требуется не менее получаса, чтобы поставить гроб в катафалк, — каждый хочет дотронуться до него на счастье или произнести прощальные слова, — и еще полчаса, чтобы очистить квартал. Только небольшая часть толпы приглашена в крематорий. Избранные собираются на ступенях церкви. Это — семьдесят или восемьдесят человек — дети Фабио (без внуков, за исключением одного или двух) и ближайшие друзья.

Когда толпа редеет и мы можем добраться до наших автомобилей, кортеж отправляется в крематорий. Я взял с собой байк, хотя фактически никогда не пользуюсь им, находясь в образе Эла Джири. Это долгая поездка, и я пропущу начало службы, если поеду на нем.

Я паркуюсь позади церкви, показываю свое приглашение охранникам у входа и присоединяюсь к остальным присутствующим в большом приделе, стены которого задрапированы пышными портьерами. Фло и Зеба стоят в дверях, приветствуя пришедших и указывая им, куда проходить. Мое место оказывается в третьем ряду слева, около стены. Оттуда почти не видно гроба, что немало меня радует. Ненавижу похороны.