Месть базилевса - Николай Бахрошин Страница 36

«А ведь он всерьез предлагает…»

Любеня на мгновение задумался. Нет, он думал не о предстоящем бое. И не о предложении князя. Чтобы тот ни обещал – свинье не летать рядом с вороном, так говорят. Пришло в голову: ведь он, Любеня, не об Алексе спросил первым делом, о косинах. Имея в виду, что с ними Зара. О ней подумал…

Полич глянул на другой конец поля, где ждал поединка воин, выставленный Асконем. Хороший боец, сразу видно – высокого роста, длинноногий и длиннорукий, поджарый, но мускулистый, легкий в движениях. Впрочем, плохого бы не поставили, можно не сомневаться. Кроме того, у росского бойца меч, щит, шлем, кольчуга хорошего плетения на кожаном подкольчужнике. А его оружие осталось на ладье у Колимы, россы лишь вернули кинжал, что был на поясе. Впрочем, с ним он когда-то победил ярла Альва, вооруженного длинным мечом…

Боец россов заметил взгляды полича. Приглашая, кивал на центр круга, выразительно поигрывая мечом. Не терпится ему…

– Пообещай мне лучше другое, князь.

– Что еще?

– Пообещай, если боги отдадут мне победу, ты скажешь, где Алекса и что с ней. Большего я не прошу.

Вадьим ответил не сразу. Глянул на него с откровенным сожалением, как на недоумка. Громко фыркнул в усы.

– Хорошо, – сказал наконец. – Я скажу. Если будет кому сказать… Хотел я попросить Коловара, чтоб он не убивал тебя, только ранил. Но, видно, тебе этого не нужно, воин. Глупость не нуждается в наказании, она первой накажет сама себя.

– Мне что – так и драться с одним ножом против щита и меча? – спросил Любеня вместо ответа.

С досадой подумалось: дядька Колима мог бы не торопиться бежать сломя голову. Нет, хорошо, что косины ушли, что Зара в безопасности с ними, но кого-то бы мог оставить. Впрочем, что было ожидать, дядька боялся Вадьима Сокола как огня, сразу видно. «Трусость порождает подлость, даже не желая того», – так мамка Сельга говорила когда-то маленькому Любене…

– Суд богов, воин! Разве ты не помнишь обычай? Суд богов – не поединок за первенство, он не требует равного оружия. У кого что есть, тот с тем и выходит, – князь насмешливо сузил темные, непроницаемые глаза – К чему оружие, если боги на твоей стороне? Впрочем, ты можешь попросить их… – он кивнул на толпившихся рядом. – Эй вы, полич жалуется, что ему нечем сражаться! Кто-нибудь даст ему меч?

Россы сразу оживились, словно ждали подобной просьбы. Кто-то что-то сказал негромко, кто-то хохотнул, и к ногам Любени действительно упал меч. Деревянный меч, каким подростки тренируют руку.

Вокруг засмеялись.

Настроение толпы снова переменилось, видел он. Теперь все предвкушали потеху – как вооруженный воин начнет гоняться по полю за безоружным.

«Ладно, потешимся!» – зло решил он. Поискал глазами Ярегу, хотя бы перекинуться дружеским взглядом среди всеобщего злого веселья, – и того не нашел. А вроде только что мелькал где-то здесь. Волхвы – странные…

Он тронул рукоять кинжала. Но тут же передумал – потешаться так потешаться! Любеня приподнял деревянный меч, длинно, напоказ провел ногтем, вроде как пробуя заточку лезвия.

Это вызвало еще большее оживление вокруг. Посыпались шуточки, мол, как бы не порезаться тебе, полич! Меч-то как бритва, гляди – сам сечет!

– Спасибо, князь. Оружие доброе, век не забуду.

Зря сказал, Вадьим уже не слушал его. Уходил прочь, презрительно и надменно развернув плечи. Лишь на мгновение, не оборачиваясь, вздернул руки к небу, словно призывая богов в свидетели – он, Вадьим Сокол, сделал все что мог.

Ладно…

Взмахнув деревяшкой, как настоящим клинком, – до свиста рассекаемого воздуха, Любеня быстро двинулся к центру поля. Коловар, воин россов, устремился ему навстречу.

Сошлись!

Быстрый воин и опытный – это Любеня сразу почувствовал. А он заигрался, конечно, махая деревом, как настоящим клинком. В первые же мгновения, когда полич привычным движением попытался отбить наступающее железо, меч Коловара как косой снес верхушку его деревяшки. Любеня едва успел уклониться, клинок росса свистнул в опасной близости, меньше чем на палец рядом.

«Нет, не так надо… Забыть вообще, что держишь в руках это деревянное недоразумение…»

Да, Коловар был быстрым. Но не быстрее, чем Косильщик, когда-то наступавший на ученика с неуловимым мельканием Самосека. Мгновенно, не думая, поймав ритм движений, вкрутившись в эту злую и отчаянную пляску, Любеня видел – откуда росс ударит, куда. Петлял вокруг, не отбегая, чтоб не дать противнику размахнуться на длинный удар, но и не приближаясь совсем, чтоб не наткнуться на тычок щитом.

«Хороший воин, но предсказуемый… Всегда рубит сначала сверху вниз, потом – справа наискось, слева наискось и опять сверху вниз…»

Ни разу не достав соперника, который вот он – перед глазами, потея в своей броне, Коловар явно начинал злиться. Поощряемый выкриками толпы, он наступал все напористее, полоща клинком воздух, как шустрая прачка – белье в реке. Любеня продолжал уворачиваться, его спасение – в скорости.

Со стороны могло показаться, росс гоняет полича без всякой жалости, как ветер – перекати-поле. Наверное, так и казалось, то-то крики вокруг становились все громче и ожесточеннее. Но Любеня не просто метался по сторонам лисой загнанной. Он выбирал момент.

Как безоружный может одолеть вооруженного? Первая, неосознанная реакция человека – отпрыгивать от угрозы как можно дальше. Чем больше расстояние между тобой и вражьим оружием, так вроде бы лучше. «Только это неправильная реакция! – когда-то вколачивал в него мастер клинка Гуннар Косильщик. – Для любого удара мечом требуется дистанция, место для взмаха. Не убегать, а приблизиться – вот что нужно!.. Слейся с противником, воин Сьевнар, иди за мечом, а не от него!» – словно бы слышал Любеня голос своего былого наставника.

«Коловар сам заострил ему деревяшку? Что ж, хорошо… Острие – тоже оружие!»

Нужный момент наступил, когда росс, окончательно разъярившись, отбросил щит, мешавший гоняться за вертким поличем. Бормотал что-то неразборчивое, грозился, наверное.

«Иди за мечом…»

После очередного удара Коловар повел меч на себя, и Любеня вдруг устремился прямо на лезвие. Мягко и неуловимо, как волна на берег. Тяжелое дыхание, жар от тела, запах пота разгоряченного росса – он словно бы нырнул в них.

Да, Коловар стремителен, промежуток между двумя ударами едва уловим, но хватило малого. Удар острием деревяшки, сжатой в кулаке как копье, пришелся прямо в не защищенное кольчугой горло. Туда – Любеня успел отчетливо это увидеть, – где среди переплетения мускулов билась тугая синяя вена.

Куда метил, туда и попал!

Дерево – не железо, легко не входит, но тяжелый, со всей силы плеча удар все-таки вогнал в шею заостренный кол. Хрустнуло под рукой – то ли само дерево, то ли кости и жилы противника, и кровь хлынула моментально, обдала обоих горячим и липким. Все еще не отлепляясь от росса, Любеня толкнулся ногами, повалил, упал сверху. Изо всех сил сдерживал его неподатливые руки, прижимал к земле собственным телом. Честно сказать, просто отскочить побоялся, попасть под случайный, судорожный взмах.