Девять с половиной - Марина Рыбицкая Страница 36

– Это? – не поверила я и еще раз осторожно понюхала. Заметила: – Мне таки кажется, что бодяжили эти духи в ближайшей чайхане. Поймали скунса, сделали ему «хана», добавили настой прогорклых масел… – Тут я еще раз понюхала. – И жасмин для ароматизатора.

Агилар старался не скалиться в открытую.

– Женщина, – повернулась я к одалиске. – Вас нагло надули!

Та моргнула и отвела ладошки от лица, явив себя миру. Мир в нашем лице примолк, переглянулся, и я скомкала головное покрывало, сунула Агилару, шепнув:

– Отдай обратно – ей нужнее!

В этот момент появился Саид, дирижирующий вереницей слуг, нагруженных тюками и мешками. И Ширин, которая тащила за ухо двоюродного дядю хозяина, приговаривая:

– Я те дам заглядывать под подол!

– Я все равно ничего не видел! – орал мужчина, обиженно кривя губы. – Там шаровары! Так нечестно!

– А этих ты зачем с собой берешь? – полюбопытствовал Агилар, ставя меня на землю и принимая из рук Саида чадру. – Оставь его здесь.

– Чтоб за несчастным снова недосмотрели? – вытаращилась на него я. – Вдруг ему попадется кто-то более беспечный? И устроит длительные заморозки овощей и фруктов? Потом же только выкинуть придется!

– Почему тебя это так волнует? – нахмурился хозяин, заворачивая меня в слои ткани с окошком из конского волоса. – Я имею в виду его возможности получать удовольствие.

– Как здорово! – вырвался от Ширин дядя и поскакал к ближайшему верблюду. И недолго думая дернул несчастную животину за куцый хвостик. Верблюд дал дяде пендаля и послал в поильное корыто. Окунувшись с головой, тот выскочил и счастливо прокричал мне: – Тетя, смотри! Здесь вместо рыбок лягушки! – Он выудил одну у себя из шаровар.

И как она туда просочилась? Никак в заначке сидела!

– Удовольствие он может получать и без того, о чем ты подумал, – хмыкнула я, наблюдая в частую клеточку за процессом спасения лягушки от человека. – А вот как он будет размножаться, сейчас не волнует ни его, ни меня. В крайнем случае ему Саид все на картинках покажет. Это у тебя в гареме последняя мода.

– Какая мода? – нахмурился Агилар, подталкивая меня к верблюду.

– Картинки рисовать, – простодушно рассказала я последние сплетни. – Рисуют твой… жезл по памяти и доказывают друг другу, кто именно прав и в чем. Так день и проходит.

– А предпоследняя какая мода была? – начал злиться непонятно на что Агилар.

– Дилдо мерили, – не менее честно ответила я. – И сравнивали. По последним слухам, ни одного одинакового не оказалось. Так что ты человек многогранный и переменчивый!

– Шайтан! – почему-то сильно обиделся Агилар и все же подвел меня к верблюду. – Этот твой.

– Замечательно, – порадовалась я за животное. – Он об этом, надеюсь, знает?

Из дворца выскочила юродивая и, размахивая чем-то крепко зажатым в обеих руках, понеслась прямиком к нам.

– Смотри! – непонятно каким образом опознала она меня в коконе из ткани. – У меня теперь два «господина»! Правда, красивые?! – И разжала кулаки, показывая два потертых заменителя мужчин.

– Марьям, – наклонилась я к ней, – вот твой господин. – И показала на Агилара.

Юродивая посмотрела на деревяшки, потом на мужчину, покачала непокрытой головой и твердо заявила:

– Не похож! – И пошла показывать свои приобретения дяде.

Они сразу нашли общий язык и через какое-то время играли в битву, используя заменители вместо сабель.

– Какой любопытный способ, – заинтересовалась я. – Я думаю, этим еще никто не сражался.

Но Агилару почему-то было скучно и совсем не смешно. Или он узнал о себе много нового?

Я знакомилась с верблюдом, пользуясь моментом, пока кто-то подсчитывал, сколько нужно палачей для наказания всего гарема, и не мог рассчитать, потому что на одного экзекутора приходилось десять с половиной наложниц. И хозяин, скорее всего, никак не мог определить, как нужно делить – вдоль или поперек.

Мне хотелось подсказать, что можно по диагонали, но я ни разу не подстрекатель. Так что пусть сам до этого додумывается!

Наконец, так ничего и не придумав, Агилар дал отмашку погонщику верблюдов, и тот подбежал к нам. Приказав верблюду улечься, погонщик согнулся в раболепном поклоне. Агилар легко меня поднял и усадил промеж горбов животного, дав в руки поводья. Убедившись, что сижу я крепко зажатая и никуда сбегать не собираюсь, гыкнули, поднимая верблюда.

Тот начал вставать на задние ноги, отклячив задницу. И тут в нее с размаху врезались двое доблестных воинов, размахивающих деревяшками. Уж не знаю, попали ли они этим оружием верблюду или он просто так обиделся, на всякий случай. Но, проехав какое-то расстояние вперед, животное резво вскочило и заскакало по двору почище породистого скакуна. Только плевало, как настоящий верблюд, во все стороны.

– Какая у нас занимательная поездка! – тихо радовалась я, мотаясь между горбов. – И спасибо вам, мужчины, за то, что придумали чадру. Через нее ни фига не видно и поэтому не страшно!

– Амариллис! – выдернул меня с верблюда на каком-то круге еще не оплеванный Агилар и вцепился, как рак в утопленника. – Ты живая?

– Пока не знаю, – честно призналась я. – Погоди, сейчас я договорюсь с организмом, чтобы он не качался, и тогда-а…

Верблюд ломанулся на нас. Но его твердой рукой перехватила хрупкая маленькая Ширин, отвесила второй пендаль, нейтрализовавший первый, и поинтересовалась:

– Мы сегодня куда-то поедем, господин, или уже пойдем обратно?

Моего верблюда признали негодным и пострадавшим в бою, поэтому выдали мне белую верблюдицу. Снова запихали на животное, дали поводья и объяснили, как управляться с этой удивленно жующей высотной вариацией ишака.

Ширин тоже выдали верблюда вместе с дядей. Девушка тяжко вздохнула и пристроила дядю поперек, у себя на коленях, так что у него свисали голова и ноги.

– Он окончательно разум не растеряет? – заботливо спросила я.

– Кто ж его знает, – пожала плечиками Ширин, потуже затягивая головную повязку и прикрывая нижнюю часть лица. – Может, наоборот, что-то найдет по дороге.

Третьего верблюда подогнали Саиду, который взял на себя заботу о Марьям.

Остальные горбатые несли поклажу. Стража расселась по коням. Агилар вскочил на своего белого скакуна, и мы двинулись в путь, окруженные большим отрядом вооруженных воинов.

Зазвенели бубенцы, украшающие уздечки, зашевелились длиннющие ноги, и мое копытно-горбатое средство рвануло вперед, мерно покачиваясь.

Через некоторое время мне стало как-то нехорошо. Еще спустя сколько-то – жарко и очень нехорошо. А еще чуть позднее – совсем нехорошо, и я поймала себя на мысли, что в кандалах и босиком я чувствовала себя гораздо лучше. Может, у меня сместились приоритеты? Или развилась патология?