Год Крысы - Андрэ Нортон Страница 36

Шанк-джи и остатки его отряда сопровождали уцелевших торговцев из каравана до границ Кахулаве. Он не собирался заходить дальше, хотя те, кого он спас, просили его об этом, предлагая заменить его убитых ориксенов новыми и вылечить раны его самого и его воинов.

Несмотря на убитых животных и людей, им придется вернуться через то место, на котором они подверглись нападению. Он не хотел попасться на глаза императорским войскам, разведывающим дорогу перед процессией.

Невредимые воины по очереди ехали на уцелевших ориксенах, так что пришлось замедлить ход, чтобы пешие не отставали. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, и скоро жара станет еще одной проблемой.

Шанк-джи вскоре понял, что им придется разделиться, хотя это и рискованно, и выслать вперед несколько всадников, двигающихся как можно быстрее. Сам он решил остаться с пешими. Впереди на востоке они увидели острия скал. На самом высоком билось знамя, обозначающее приближение бури. Там они могли найти помощь, поскольку на таких сторожевых постах всегда были люди.

Шанк-джи решил направить своих людей туда, но приказал, чтобы все выдавали себя за дорожную стражу, остатки тех, кто выжил после жестокого нападения.

Незадолго до того, как жара стала слишком тягостной, они достигли основания одного из пиков, и рокот барабана, донесшийся сверху, показал, что их заметили. Но не только находившиеся на этом посту — за ними следовали два других стража Внешних земель, скрываясь, как это только было возможно.

Уши одного из песчаных котов были подняты. Самка больше не следила за отрядом Шанк-джи, а смотрела на север. Она оскалилась, и в ее груди заворочался низкий вызывающий рык. Ее спутник не отозвался — он полз, припав животом к песку, к северу, словно готовясь к атаке. Кошка оставалась на месте, деля внимание между теми, за кем они следили, и направлением, в котором исчез ее друг.

Шанк-джи и его людей радостно приняли наблюдатели. Он рассказал наспех подготовленную историю. Их снабдили едой, обработали раны и предоставили кров в пещерах под одной из скал. В ответ Шанк-джи поведал им тщательно отредактированные новости, подвергавшие сомнению право Хинккель-джи на престол и на свое первое путешествие по империи, в которое он отправился.

Старший наблюдатель нахмурился и покачал головой:

— Ему дали дурной совет. Скоро на нас обрушатся сильные бури, и он будет в большой опасности или окажется прикован к одному из королевств, без возможности завершить ритуал.

Шанк-джи рассудительно кивнул.

— Похоже, он не только не знает страны, но еще и подвергает опасности жизни других, незаконно удерживая трон. Между тем крысы наглеют, караваны могут перестать ходить. И что тогда будут делать Внешние земли?

— Да… и еще мы слышали, — ответил старший наблюдатель, — говорят, министр равновесия готовится к собственному путешествию…

Воцарилось полное молчание. Для Шанк-джи оно было болезненнее крысиного укуса. Если это правда, он должен изменить свои планы и начать действовать прежде, чем будет окончательно готов. Да, при императоре будет много стражи, возможно, достаточно, чтобы отбить любую его атаку. Но что, если это будет одновременное нападение не только людей, но и крыс? Тот посланник мог управлять крысами. Он служит Темному. Предложение — возможно, но другого выбора у него нет. Темный знает, где находится лагерь, он может уничтожить его, повторив нападение, которое они только что пережили.

Но то, что лагерь до сих пор не уничтожили, означало, что таинственный владыка считает его полезным. Если так, значит, можно еще торговаться. Пора забыть о призрачных страхах и сражаться за то, к чему он стремится.

— Когда нас в прежние времена постигала перепись, лишь немногие Дома не теряли родичей. Что же за беда обрушилась на людей, если Высший Дух снова нас покинул?

Наконец, когда уже никто больше не хотел обсуждать эту тему, Шанк-джи похромал к своим людям. И тут пришел призыв, такой же громкий, как грохот барабанов над головой. Предназначался он только ему, поскольку лекарь, занимавшийся ранами человека неподалеку, явно ничего не услышал. Шанк-джи резко повернулся и стал пробираться вдоль скалы с наблюдателем.

Он знал, кто ждет его там, — поэтому и спешил. Достигнув вершины с обратной, скрытой от часового, стороны, он увидел, что был прав. Его ждал посланник из пустыни.

Песчаный кот, следивший за новоприбывшим с некоторого расстояния, распластался по дюне, затем медленно сполз по ее склону. Он устроился в песке, цвет которого сливался с цветом его меха, и открыл свой разум.

Когда Шанк-джи приблизился, крысолюдь даже не спешился. Тварь, на которой он сидел, нагнула трехрогую голову, словно боевой ориксен перед нападением. Красные глаза ее блестели.

— Похоже, с тобой случилось несчастье, — заметил крысолюдь, когда Шанк-джи подошел к нему. — У наших воинов острые зубы, и они умеют ими пользоваться.

— Чего ты хочешь? — коротко спросил Шанк-джи.

— Того, чего от тебя уже слишком долго ждут, — ответа на предложение царственного. Повторять его он не будет. То, что ты только что видел, — всего лишь мелкая стычка по сравнению с тем, что произойдет, когда его терпение иссякнет.

Тон крысолюдя был почти шутливым, но Шанк-джи сразу почувствовал угрозу, таившуюся в его насмешливой речи.

— Я дам этот ответ только твоему хозяину, лицом к лицу.

— Ты хочешь этим сказать, что царственный должен сам нанести тебе визит?

— А он говорит, что я должен к нему приехать ? — возразил Шанк-джи. Крысолюдь зевнул.

— Ты придешь, — теперь в его голосе звучала отрывистость приказа, — к границе Твайихика, к обезглавленным котам. Там ты узнаешь, что нужно от тебя царственному. Скоро настанет время бурь, так что советую не откладывать.

Скакун крысолюдя развернулся, показывая спину всадника. Шанк-джи знал, что это подразумевало преднамеренное оскорбление, но не осмелился показать свое возмущение. Ярость вспыхнула в его груди. Так обращаться с ним, сыном царственного Дома, тем, кто не привык легко сносить оскорбления…

Он не стал провожать взглядом всадника и вернулся к своим людям. Песчаный кот лежал в укрытии, пока они оба не удалились. Сначала он смотрел туда, куда скрылся посланник. Затем подождал за дюной, когда к нему присоединится его супруга. Они соприкоснулись носами и несколько мгновений беседовали. Оставив самку, он пустился по следу посланца, но держась на изрядном расстоянии от него самого. Все чувства песчаного кота были обострены до предела.