Бард - Евгений Стерх Страница 36

У него никогда не было друзей, не было девушки, на которой он мог бы жениться. Вся его жизнь была подчинена одной цели – войти в Круг. Доказать всем, что он, сын рыбака Джонатан, не хуже их, потомственных магов. И когда правитель Сорезма прислал просьбу о помощи и армейское руководство стало искать добровольцев, Джонатан вызвался первым.

Магическая армия здорово отличается от любой другой. Наверное, потому, что маг здесь – и оружие, и воин. К каждому боевому магу был приставлен простолюдин, который помогал ему, ухаживал за ним. Отсюда и непрактичность Джонатана в бытовых вопросах – он никогда о них не задумывался. Пока учил-

ся, его обеспечивала гильдия, когда служил – армия. Он даже не представлял себе, что и сколько стоит на самом деле.

Более пяти лет Джонатан провел в Сорезме в постоянных стычках с орками Восточных земель, отражая налеты орочьих рейдеров и самых обычных бандитов. Он многое понял за это время, многому научился. И стал действительно сильным, опытным боевым магом. Со временем налетчики стали обходить Сорезм стороной – слишком дорого обходился грабеж города и его пригородов. Однажды Джонатан получил депешу от своего армейского руководства. В ней ему выражалась благодарность за доблестную службу и предписывалось немедленно направляться в земли Южного бароната для борьбы с пиратскими набегами из Южных заводей.

Так и протекала его дальнейшая служба – он выполнял очередную задачу, получал письмо с благодарностью и новым назначением. Ему было двадцать четыре года, когда он приехал к месту первого назначения – в Сорезм. Ему было сорок пять, когда в университете Кашну, столицы Парсикама, умер преподаватель боевой магии и Джонатана пригласили на его место.

В тот момент Джонатан ощутил торжество – наконец-то! Это был его звездный час, его наивысшее достижение в жизни – он, сын обыкновенного рыбака, стал равен детям потомственных магов, более того, превзошел многих из них. В столицу он прибыл как триумфатор – на белом скакуне, в дорогом халате, вышитом золотом, на который потратил остаток своего жалованья. Увы, на въезде в город его никто не встречал. Не было торжественной процессии и у стен университета. Спешившись и пройдя в здание, Джонатан выяснил, что его никто не ждет – верховного магистра, который должен был принять его документы, вовсе не было в университете.

Лишь три дня спустя Джонатану удалось предстать перед Кругом и вручить свои грамоты. Его приняли прохладно – без насмешек, но и без всякого восторга. Поручили класс, который он должен был обучать боевой магии. И Джонатан снова решил доказывать, что он лучший, как когда-то в стенах этого же университета, будучи безусым студиозусом. Он безжалостно третировал своих учеников, требуя от них досконального знания закли-

наний и постоянной практики. Он беспощадно карал отстающих и без оглядки поощрял успевающих. Очень скоро по университету разнесся слух – Джонатан не смотрит на происхождение мага и взяток не берет. Дети из уважаемых семей получали от него трепку, а никому не известные мальчишки становились лучшими в классе.

Неоднократно Джонатану намекали и студенты, и коллеги-преподаватели, и даже магистры Круга – нужно быть лояльнее, не стоит так строго наказывать потомков благородных родителей, не нужно так усердно выделять безродных учеников. Дескать, от лояльности Джонатана может зависеть его будущее, его благополучие в столице. Джонатан не воспринимал этих намеков. В слишком тонких ему недосуг было разбираться, а более грубые он резко обрывал.

– По старинному обычаю боевых магов, да, боевых магов, – говорил он наушнику, – спор решается в магическом поединке! Да-да, в поединке! Если кто-то считает меня неправым, да, неправым, пусть вызовет на бой!

Действительно, такой обычай когда-то бытовал в Парсикаме, но к тому времени его благополучно забыли. Это на границах Северных графств, где Джонатан провел половину жизни, такое правило было еще в ходу. В Парсикаме же отношения уже давно выясняли с помощью интриг и тонко наложенных проклятий, а вовсе не в бою.

Что касается бытовых условий, то, привыкший к не слишком устроенной жизни в боевых гарнизонах, Джонатан довольствовался малым, для мага, во всяком случае; у него был единственный старый слуга Беллал, который сопровождал его с самого первого назначения в Сорезм. Старик заботился о Джонатане, вел его убогую квартирку за три квартала от университета и тихонько вздыхал, поражаясь непрактичности своего господина. Беллал был стар и понимал, что вскоре покинет этот мир. Он желал найти для своего господина терпеливого и мудрого слугу, но не успел – как раз к тому времени, как исполнилось пять лет службе Джонатана в университете, Беллал вдруг подхватил воспаление легких и в три дня сгорел.

Джонатан искренне горевал по нему, чувствовал себя осиротевшим во второй раз. Нужно было заниматься организацией похорон, но непрактичный Джонатан не знал, за что хвататься. Он пригласил свою квартирную хозяйку и отдал ей все деньги, что были у него, для того чтобы она организовала погребение. Денег у мага было много – сам он их никогда не тратил, а Беллал вел хозяйство экономно, зная небольшие потребности своего господина. Джонатан отдал хозяйке все, что у него было, но совестливая женщина не взяла всех денег, а лишь столько, сколько было необходимо на проведение обряда погребения.

И вот когда совершенно разбитый Джонатан горевал в своем жилище, посыльный из университета принес ему грамоту и довольно толстый кошелек. В грамоте было сказано, что университет более не нуждается в услугах мага Джонатана Хлыста, ибо один из его учеников, вернувшись из пограничного района и проведя там несколько магических боев, готов принять пост преподавателя боевой магии. В кошельке, который прилагался к грамоте, находилось последнее жалованье Джонатана и его выходное пособие.

Старый маг воспринял это так, что завистники сговорились против него, нарочно извели слугу Беллала, а теперь хотят извести и самого Джонатана, ибо без верного слуги и жалованья Джонатан мог долго и не прожить. Так рассуждал тогда Джонатан и, собственно, был недалек от истины, надо полагать. Возможно, его коллеги по университету, которым он порядком надоел, рассуждали примерно так же, кто знает? В гневе Джонатан схватил свой боевой посох и направился прямиком в магистрат. Его появление в стенах университета вызвало настоящее смятение – решительным шагом двигался Джонатан по коридорам, а его намерения были написаны у него на лице. Джонатана, возможно, считали странным, чудаковатым, но в том, что он прекрасный боевой маг, никто не сомневался. Весть о его появлении быстро распространилась по университету, и к тому времени, когда наш маг достиг магистрата, там никого уже не оказалось. Джонатан стоял посреди круглой залы, в которой проходил Совет Круга, и, потрясая посохом, кричал:

– Я вызываю вас на поединок, да, на поединок! Всех, всех вызываю, до одного!

Но ответом ему была тишина. Ни один из магистров, включая и блестящего школьного товарища Джонатана – Освальда, не вышел на битву со старым магом. Тогда, прокляв стены университета навсегда, Джонатан развернулся и ушел из этого храма магической науки, ушел из столицы и в конце концов из Парсикама. Ушел для того, чтобы полгода спустя встретиться с нашим небольшим отрядом и присоединиться к нему.