Легион. Возмездие - Алексей Живой Страница 36

К счастью долго искать не пришлось, на шкуре у крайней юрты сидел сам Инисмей и точил наконечники своих стрел, затем заботливо укладывая их в колчан. Рядом лежал его большой двояковогнутый луг, сделанный из рогов животного. Заниматься с оружием для скифа было сродни больше удовольствию, чем рутинной повинности.

— Приветствую тебя, Инисмей! — первым поздоровался Леха со своим сотником, — не спится?

— Благодарю, хозяин, — ответил бородач, приостановив свой ритуал и бросив взгляд на Василия, — За прошедшие дни я отлично выспался. Мне много не надо. Вот теперь отдыхаю со своим луком.

— Он-то мне и нужен, — сообщил ему Ларин, приближаясь, — хочу сыну показать, как стрелы пускать. Пора ему уже готовиться в воины, да лук в руках научиться держать.

— Это верно, — кивнул сотник, вставая, и протянул Ларину свой лук, — пусть попробует. Скифу без лука никак.

Ларин взял из рук сотника мощный лук, оценил его тетиву и понял, что сыну с таким ни за что не справиться. Слишком много сил требовалось даже взрослому, чтобы растянуть эту тетиву. Не зря скифские луки славились такой дальнобойностью. Но прежде чем устраивать показательные выступления и пускать стрелы на глазах у сына, Ларин все же протянул ему лук.

— Попробуй, — приказал он, — растянуть тетиву.

Василий удивлено посмотрел на отца, а затем, словно заправский стрелок, одной рукой ухватился за среднюю часть, а другой за тетиву и попытался потянуть ее на себя. Он напрягался долго, весь покраснел от натуги, но тетива даже не шелохнулась. Инисмей, глядя на его усилия, улыбнулся, но большего себе не позволил. Ларин-младший, хоть и был еще ребенком, но Лехин гонор ему уже передался, мог сильно обидеться. Инисмей, конечно, этого не боялся, но понимал, что зря обижать ребенка не стоит. Тем более, что тот старался изо всех сил.

Наконец, Василий устал настолько, что лук выскользнул из его рук и упал на траву. Леха смотрел на сына, ожидая, что будет дальше. Но и на этот раз Ларин-младший не разревелся, а, отдышавшись, заявил.

— Я все равно его разорву, отец!

— Вот это дело, — усмехнулся Ларин, весело подмигнув сотнику, — конечно, разорвешь. Только подрасти немного. А пока, смотри, как из него стрелы пускают. Научишься, сможешь любую добычу бить, а потом и врагов наших.

Адмирал взял из колчана Инисмея стрелу, приладил ее и, заметив на дереве, что стояло на другом конце луга, белку, прицелился. Зверек, словно почуяв неладное, запрыгал по ветке и в то мгновение, как адмирал спустил тетиву, вдруг мгновенно провалился в листву, словно испарился. Стрела вонзилась в ветку, где только что сидела белка, расщепив ее. Но зверек вскоре появился на нижних ветках и, как ни в чем не бывало, продолжал разыскивать пищу, словно поддразнивая Ларина.

— Эх, — расстроился адмирал, — давно не держал в руках.

И потянулся за другой стрелой. Но и вторая стрела лишь прошила листву дерева, оставив белку невредимой. Когда раздраженный неудачей Леха потянулся за третьей стрелой, сотник осторожно заметил.

— А может это лесной дух явился нам в виде белки? Может его не стоит убивать?

— Если дух, — ответил Леха в раздражении, — то его и убить невозможно.

Но когда он вновь натянул лук, белки на дереве уже не было. Но тут Ларин заметил движение выше, над деревом. Там, тяжело размахивая крыльями, летела небольшая стая куропаток.

— Вы-то мне и нужны, — решил он и, мгновенно сменив цель, с лету выпустил стрелу вдогон куропаткам.

Просвистев положенное расстояние, стрела ворвалась в группу куропаток и пробила грудь одной из них. Взрыв пуха и перьев возник в воздухе и просыпался на траву.

— Вот это другое дело, — ухмыльнулся Леха, видя, как пронзенная куропатка рухнула на землю, — а ты говоришь — дух.

Малец был впечатлен.

— А ты меня научишь стрелять так же? — произнес он, когда Ларин отдал лук Инисмею и направился вместе с сыном осматривать добычу. Это была самая длинная фраза, которую пока что Ларин услышал от него.

— Конечно, — потрепал по волосам сына бравый адмирал, — будешь из лука садить, еще лучше меня. Только подрасти немного.

К юрте они вернулись, бодро шагая вместе. Василий забыл про свои ушибы и гордо тащил куропатку, пронзенную стрелой. Он ее и предъявил Заране, когда та вышла на свет божий, проснувшись и не найдя никого рядом.

— Мама, — заявил Василий, высоко поднимая куропатку с торчавшим из груди обломком стрелы, — смотри, кого мы поймали. Мы были на охоте. Я скоро тоже буду так стрелять.

— Охотник ты мой, — обняла его длинноволосая девушка, улыбнувшись, — весь в отца.

Парень тут же уполз в юрту, разыскивать нож, чтобы отрезать ей голову, как посоветовал Ларин, а потом отдать женщинам, чтобы те сварили из нее хорошую похлебку. Леха задержался у входа, приобнял Зарану.

— Хороший парень получился, — заявил он, спустя несколько минут молчания, — моя порода.

Зарана молчала, она была счастлива. А Леха, смотревший в дальний конец своих земель, примыкавший к дороге на Неаполь, заметил, как оттуда появился вооруженный всадник. Не останавливаясь, он гнал лошадь прямо к стойбищу бравого адмирала. «Ну вот и пришла пора снова в поход готовиться, — подумал Леха, как-то отстраненно, — закончился наш отдых. Хорошо, хоть с сыном побыл».