Черная Пустошь - Андрей Ливадный Страница 36

Пологий скат огромной воронки встретил его хрустким ударом. Потерявшие прочность автоны с треском проломились, и Славка вдруг понял, что застрял.

На миг разум захлестнула волна панического ужаса. Защитный слой активного пластика сгорел, и теперь любое повреждение экипировки грозило фатальными последствиями.

Он замер, подсознательно ожидая заполошного визга аларм-системы, оповещающей о потере герметичности, но на этот раз пронесло, броня выдержала.

Шумно и облегченно выдохнув, он осторожно пошевелился. Со всех сторон его плотно сжимали обломки металлических конструкций. Ничего… Как-нибудь выберусь. Главное, что армган не выронил…

…Снаружи доносился отчетливый ритмичный грохот — это штурмовые группы приблизились к городищу и начали методично истреблять механоидов, в воронку с лязгом обрушилось несколько крупных обломков, и Сухостой поневоле зашевелился, начиная действовать. Изловчившись, он перевернулся на живот, одной рукой, прилагая немалые усилия, освободил небольшое пространство, отогнув в стороны безобразные, бесформенные наплывы потемневшего металла, затем пристроил армган в нужном положении и выстрелил серией импульсов, стараясь совершить круговое движение стволом.

Получилось, но не сразу. Заряд накопителя сполз сначала до половины индикационной шкалы, затем ушел в желтую зону, все вокруг затянуло сизым дымом, в котором пятнами светились раскаленные участки разрезанных металлоконструкций, а пробить проход вниз не удавалось. То ли он взял неверное направление, то ли сетчатое строение обломков не давало им провалиться вниз, но ожидаемого эффекта Славка не получил.

Оценив количество оставшейся энергии, он решил попробовать иначе: изменив апертуру излучения, Сухостой перевел армган на максимальную мощность и, прицелившись в уже частично подрезанные, местами раскаленные обломки, снова дал команду на выстрел.

В первый миг ничего не произошло, никаких видимых эффектов воздействия, лишь индикатор заряда постепенно сползал все ниже и ниже, затем неожиданно начало появляться свечение — масса расположенных ниже обломков стала раскаляться расширяющимся конусом, так продолжалось секунд десять, а затем Славка вдруг ощутил, как его потянуло вниз, увлекая в обвал.

Если бы не прочнейшая композитная броня, он бы погиб. Падение, а вернее — скольжение среди раскаленных лазерным излучением, размягчившихся и теперь медленно деформирующихся фрагментов городища, оседающих в расположенную под землей полость, продолжалось несколько минут: раскаленные части металлических конструкций то застревали одна в другой, то снова подминались, оседая все глубже и глубже, края воронки уже исчезли из вида, теперь Славку окружал лишь дышащий жаром металл, и он начал паниковать, подумав, что совершил глупость и теперь уже никогда не выберется…

Наконец вязкая масса все же пропустила его, Сухостой вдруг почувствовал, что падает, но испугаться толком не успел, лишь машинально сгруппировался в ожидании удара.

Насмерть перепуганный, взвинченный до предела, он вскочил, даже не ощущая тупой боли в ушибленной спине.

Багряный сумрак царил и тут. Компьютерные подсистемы вычерчивали на проекционном забрале боевого шлема черно-белые контуры окружающих предметов, в основном все тех же обломков, рухнувших в широкий тоннель, стены которого были укреплены ажурным плетением металлокустарников.

Среди источников энергии, выявленных сканерами, преобладали термальные всплески, механоидов или скоргов приборы не фиксировали, и Славка, вскинувший было армган, вдруг ощутил, как вместе с облегчением наваливается непомерная усталость.

«Прорвался…». Он отступил к стене и присел, привалившись к ней спиной.

Перед глазами все плыло. Еще бы… Не каждый сталкер, напичканный имплантами, проделает путь, который прошел Славка. Нервное напряжение накатывало волнами, он дрожал, не в силах унять непроизвольное сокращение мышц, липкий пот неприятной испариной холодил спину, щеки пылали.

Сколько времени он провел, сидя у стены тоннеля, Сухостой не помнил. Непомерное нервное напряжение и обморочная усталость отпускали медленно, он тупо следил, как через проломы в ажурном перекрытии прорывается багряный свет, играя причудливыми бликами на образующих стены тоннеля металлорастениях.

«Вообще-то, жуткое место».

Мысль не вызвала особенных эмоций. Славка еще не понимал, как сильно изменился за последние несколько часов. Вся прошлая жизнь потускнела, отдалилась, теперь она казалась серой чередой безынтересных будней.

Так рождаются сталкеры.

Немногие понимают сокровенный смысл этого слова. Большинство наивно полагает, что сущность сталкера определяет количество и качество имплантированных ему устройств, но на самом деле всё намного сложнее. Имплантация сама по себе еще не означает, что человек изменился, получил способность противостоять сотням превратностей отчужденных пространств. Импланты не добавляют храбрости трусам, они лишь нивелируют губительное воздействие внешней среды.

Под сокрушительным напором ощущения постоянной опасности душа вдруг начинает плавиться, будто металл в тигле, страх и сомнения выходят из глубин шлаками, что-то рушится в сознании, и в момент наивысшего напряжения, когда кажется, что порвутся жилы, вдруг наступает перелом, кто-то не выдерживает, на всю оставшуюся жизнь зарабатывая комплекс неполноценности, сокровенное понимание, что не смог осилить страх, затаился, пересидел, дал погибнуть другу, нашел легкую тропу, ведущую в отстойник ночных кошмаров, тщательно скрываемого презрения к самому себе, а кто-то незаметно, без геройства, стиснув зубы, прорвался, ощущая, что жив, дышит, несмотря на дрожь, и находит в себе силы встать, идти дальше, в кромешный мрак неизвестности…

Так произошло со Славкой.

Отдышавшись, придя в себя, он привстал, затем выпрямился в полный рост.

Надо идти.

Шагнув в багряный сумрак тоннеля, он думал, что двигается к тамбуру в надежде встретить у мрачных руин атомной станции кого-нибудь из сталкеров, кто поможет вернуться в Сосновый Бор, но на самом деле он двигался навстречу своей судьбе.

* * *

Примерно через километр, когда звуки боя постепенно начали глохнуть в отдалении, он встретил несколько ответвлений боковых коридоров, но заглядывать в них не стал, решив держаться избранного направления.

Идти было тяжело. Энергии в накопителях защитной экипировки почти не осталось, и сервомускулы работали не на полную мощность, постепенно перекладывая на плечи и без того измученного Славки вес брони.

Тоннель, по которому он двигался, начал принимать отрицательный уклон. В него все чаще вливались боковые проходы, стволы автонов стали толще, теперь они выступали из стен, пола и потолка, словно ребра скелета фантастической твари, сдохшей на глубине.

Пройдя еще около сотни метров, Славка остановился.

Вес защитной экипировки становился непосильной ношей, но снять обгоревший, покрытый царапинами и глубокими шрамами бронекостюм было бы равносильно смерти. Сухостой с сомнением посмотрел на армган, демонтированный с механоида. Судя по показаниям боевой подсистемы, два «Сердца зверя», питающие оружие, постепенно восстанавливали заряд. Вот если бы отключить хотя бы один из техноартефактов от излучателя и запитать от него системы сервомоторов!…