Броненосцы Петра Великого. Архангельск - Алекс Кун Страница 36

С Федором остановились на том, что он скупит по деревням выделанные льняные нитки и заготовки кудели. Мне хотелось начать механизировать полный цикл. Пока проверяю ткацкий станок, надо проработать способы механизации получения нити. А к экспериментальному станку у меня уже есть кого пристроить. Пусть пока Тая изучает мою машинерию, а потом помощниц себе набирает и обучает их уже сама. Посмотрим, что за диво мне Надежда сватает.

Проводив Федора, вернулся в гостиную. Баня еще не дозрела, и мы пили травяной чай, переговариваясь о том о сем. Наконец баня поманила жарким нутром, синие сполохи перестали плясать в топке, и задвижки были прикрыты. В парилке сразу стало ощутимо давить температурой.

Первыми пошли мы с Кузьмой. Развалившись на полке, активно потел, предаваясь радостям бани, выскакивая в помывочную, опрокидывал на себя пару ковшей воды из бадьи и шел передохнуть в предбанник. Или даже в сени, когда хотелось похолоднее. Удачная вышла придумка с баней по-белому.

Баню рубили полностью по моему проекту, подправленному кое-где плотниками. Рисовал эскизы, копируя по памяти баню моего приятеля, которую считаю лучшей из компактных. Единственный недостаток, дом мой стоял далеко от воды, так что пруда, в который можно прыгнуть, тут не было. Зато после бани можно было юркнуть сразу в постель, а не взбираться в гору по грязи, идя от берега до дома.

В предбаннике пили холодный квас. Чай в бане как-то не прижился. А вот кваса пили так много, что в сенях оборудовали закуток с выносным ведром, можно сказать, филиал маленького уличного домика со всеми необходимыми атрибутами.

После пары заходов в парную сидел в предбаннике, потягивая квас и впадая потихоньку в нирвану. Вдруг Кузьма засобирался, так меня и не попарив, быстро сполоснулся и ушел.

Конечно, будучи не тупее паровоза, впал в нирвану еще глубже, смакуя ожидание. И она пришла. Разделась неторопливо прямо передо мной, ничего не скрывая и не стесняясь, и пошла в парную. Мне надо было пересидеть первый взрыв гормонов, а то токсикоз не даст насладиться самим процессом. Вот и приходилось запивать его квасом и пытаться мысленно пересчитывать доказательство теоремы Пифагора. А потом все было, как мечталось и как хотелось. Тая стала глиной под нетерпеливыми руками подмастерья, заглаживающей его огрехи и возводящей себя к вершинам форм. Обжигающий огонь делал глину только прочнее и звонче, оставив после себя глубокое удовлетворение красиво сделанным делом.

Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть.

Ты устала, и надо поспать.

Уходи в царство снов, обо всем позабудь,

И душа перестанет страдать.

Лунный свет из окна на холодных камнях

Потускневшим блестит серебром.

Засыпай, пусть уйдут от тебя боль и страх,

И неважно, что будет потом.

В дом мы вернулись уже за полночь. И первый раз за мою одиссею в этом времени спал не один. Некоторый недостаток этого обнаружился утром, когда меня разбудили на заутреню. Вот странно, вечерню и обедню в церквах тут особо не посещают, а вот заутреня – это святое. Не желая портить впечатление от прекрасного вечера, не стал спорить, а собрался и пошел со всеми. Решил заодно со священником переговорить.

Церковь выглядела богатой, что неудивительно для такого процветающего села, батюшка был пожилой, но еще не старый, с прекрасным голосом. Уединиться с ним удалось далеко не сразу, он раздавал благословения и что-то тихонечко внушал некоторым подходившим к нему прихожанам. Таю и Надежду с Кузьмой отправил домой, сказав, что разговор долгий, а потом мне на верфь надо.

Долгого разговора с батюшкой Агафоном не получилось. Получился очень долгий. Оказалось, у Бажениных длинная история, тянущаяся от новгородца Семена уже более ста двадцати лет. Дед их Кирилл был дьяконом Преображенского собора в Холмогорах. Село это получил в приданое сын Кирилла Андрей, выгодно женившись на дочери купца Григория Попова. Так что, перебравшись в это село, Кирилл не забыл пригласить своих друзей по Холмогорам. И связи с Холмогорами, в том числе с архиепископом, у села крепки и плодотворны.

Если этой историей батюшка Агафон пытался меня напугать архиепископом, то своей ответной, слегка приукрашенной, историей, в которой фигурировало и неоднократное спасение царя, и благословение Соловецкого монастыря, и личные беседы с архиепископом, похоже, заставил задуматься самого батюшку Агафона. По крайней мере, моя некрещеность, если и не одобренная архиепископом, то воспринятая им с пониманием, уже не вызвала бури эмоций и миссионерских потуг. Поговорили весьма плодотворно, обид на меня священник больше не имел, обещал поминать меня в молитвах, правда, не уточнил какими словами. На чем мы и расстались.

Забежав на верфь и подкорректировав начавшуюся обшивку корпуса вторым слоем досок, занялся организацией парусного цеха. Для начала мне нужно было здание, построенное на оси передаточного вала от колеса мельницы. Таких зданий по проекту было выстроено несколько, с расчетом на будущее. Но резервные здания стояли простыми срубами под крышей. Так что работы по оборудованию предстояли великие. Выбрал предпоследнее из резервных зданий, подумав, что энергии ткачи будут брать относительно немного и станочные цеха лучше располагать перед ними.

Озадачил плотников изготовлением большого стола-плаза и разделением цеха перегородками. Пока решил выгородить один угол дома для ткацкого станка, а там посмотрим. Озадачил мужиков сразу и пристройкой к дому теплого склада для сырья и ткани. Внутренние стеллажи сделаем, когда будет что хранить.

Столярам указал, где собирать первый ткацкий станок. Прототип станка, изготовленного на скорую руку, был практически готов. Задерживали кузнецы, возившиеся с рамками, натягивая на них гребенки из проволоки.

По чертежам в середине гребенки проволоку надо было расплющить и просверлить в ней отверстие под нить. Но тонких сверл у нас не было, и мастера пытались пробивать отверстия гвоздем. Извращенцы. Вот любят они все по месту да на колене делать, вместо того чтоб потратить вначале время и подготовить нужную оснастку с инструментом, чтоб потом гнать детали потоком. Все были вновь вздрючены за нежелание творчески работать. Далее, в течение пары часов были изготовлены десять сверл и кондуктор для детали, три сверла сломали, сверля отверстия. Надо будет сверлильным станком озаботиться и устроить разнос инструментальщикам.

К вечеру станок собрали. На его пуск остались посмотреть все, кто станок монтировал, да еще из других цехов пришли. Механизм приводился в движение кожаными ремнями, передающими на него вращение вала колеса мельницы, проходящего под потолком. Так что для пуска достаточно натянуть ремень рычагом. Запустив станок без ниток, само собой, стали ходить вокруг и осматривать его со всех сторон. Станок получился очень громкий. Звяканье кожуха для поперечной нитки об бьющие его ракетки было превалирующим звуком, но и остальные механизмы вносили свою шумную лепту.

Подождав минут десять и не дождавшись поломки, назначил одного человека дежурить, а всем остальным велел расходиться. Пусть станок поработает: если сломается, то лучше на холостом ходу. Пробежавшись еще по цехам и решив накопившиеся проблемки, договорился с корабельным мастером, что он будет посылать смену наблюдателей в парусный цех. Поговорив еще о скором начале обшивки корпуса латунными листами, вернулся к Тае.