Магия в крови - Илья Новак Страница 36

Шарпа бежал к Вачу, Одлик мчался за ним. В дверях появился Бард Бреси, вооруженный длинной палкой с насаженным на конце крюком — багром, которым защитники замка отбивались от людосов.

Дук нырнул вперед и вниз, топор пронесся вскользь к его макушке, рванул капюшон. Жиото, разбив кувшин о пол, упал сверху. И уже не видел, как Вач, развернувшись на коленях, подрубил ноги Шарпы, как Бард Бреси с размаху ударил крюком по затылку Одлика.

Оборотень повалился на визжащую Лару. Кабан, вскочив, наступил на спину Шарпы и всадил кулак в живот Одлика, выбрасывая его обратно в коридор. Бард Бреси отпрыгнул, тыча крюком в голову и шею ворочавшегося на полу кузнеца. Вач рубанул топором по спине людопса, вцепился в шерсть на загривке и отшвырнул под стену. Ухватил Лару за плечи, поднял. Шарпа кричал, катался по полу. В коридоре Одлик лежал, скрючившись, по затылку и шее текла кровь. Кузнец в дверном проеме глухо стонал.

Позади кровати Дук Жиото, царапая губы и язык глиняными черепками, ползал, слизывая с пола остатки снадобья, хлюпал и булькал, прижавшись лицом к доскам. В голове его нарастал пронзительный звон. Лара повисла на руке Вача, уткнулась лицом в его плечо, что-то бормоча. Толстяк оглядел комнату, шагнул к кровати. Бард Бреси, в последний раз ткнув кузнеца крюком, отбросил багор. Из коридора донесся хрип. Вач и вагант повернулись к дверям. В проеме возникла госпожа Силия — она пятилась, кренясь назад, на спине ее, обвив тонкими белыми ногами бедра женщины и сжимая пальцами-веточками ее шею, сидел душитель. Силия, сделав два шага, повалилась навзничь. Она прижала бестию к полу своим телом, но душитель лишь крепче сдавил шею жертвы. Он повернул к комнате равнодушное худое лицо, глядя на то, что происходит внутри.

Дом содрогнулся. Из коридора донесся топот ног, крик госпожи Арды — он тут же смолк. Глаза Силии вылезли из орбит, язык вывалился из разинутого рта. Вач, взяв топор обеими руками, пошел к двери.

Позади него за кроватью во весь рост выпрямился Дук Жиото.

В его глазах плыли облака.

Стена дома обвалилась, и покрытая мохнатой коркой огромная кривая лапа просунулась в комнату.

* * *

Часть замковой стены вместе с башней исчезли, превратившись в груду каменных глыб. С уступа открылся вид на лес Аруа и все, что было за ним. Ветер гнал снежные облака, выл и стонал над равниной позади леса. Вдалеке высилась Шамба, у основания черная, выше обвитая космами пламени. На вершине рубиновым светом горел крошечный треугольник. А позади горы через леса и равнины катилась пришедшая из океана гигантская черная волна.

Будто стена густой смолы наползала на Шамбу. У вершины она кипела и пенилась: огромные искаженные лица, черепа размером с холмы, призрачные крылья, клыки и рога — все это клокотало, перемешиваясь, исчезая и появляясь вновь, медленно скатывалось вниз, по мере того как волна двигалась, и вновь возникало у вершины.

Волна быстро расширяющимся кольцом расходилась откуда-то из океанской дали.

Она почти достигла Шамбы, когда огненный круг прочертил подножие горы. Взвился фонтан пламени, грохот покатился во все стороны. Вдоль Большого Разлома пробежала ревущая полоса пожара, и Шамба взорвалась. Волна достигла ее и покатилась дальше, приближаясь к лесу и горам Манны.

Вач, потянув за плечо Барда Бреси, прыгнул назад, зацепился за тело Шарпы, чуть не упал, на ходу развернувшись и бросив топор, ухватил Лару. Просунувшаяся в комнату рука, напоминающая длинный сук вековечного дуба, хрустнула пальцами-ветвями, сжав их в том месте, где мгновение назад был Бард.

Вач, Лара и вагант упали к ногам Дука Жиото, ударились о его голени — Дук качнулся, не замечая их. Его сознание устремилось прочь от тела, которое стояло...

Через облака...

...будто на сцене с нарисованным задником-стеной и кулисами; на одной из них было изображение окна, а на второй — двери. Плоть Жиото осталась там, в спальне, но дух Жиото вломился в декорацию и пробил ее.

Через бесконечный, залитый солнцем...

Порванная ткань свисала лохмотьями, топор сорвал с головы капюшон. Не понимая, что делает, Жиото дернул шнурки, скинул плащ. У его ног Вач приподнялся. Бард Бреси, ухватившись за пояс Дука, пытался встать.

По залитому солнцем океану Рая...

Сознание Дука проникло за сцену мира. Через сумрачные, пыльные закоулки пространства, заставленные отслужившим свое реквизитом, сломанными бутафорскими предметами, деревянными мечами и доспехами, частями старых декораций, картонными плоскими домами, тучками на колесиках, дощатыми стенами замков, мимо манекенов и сваленной в кучу, изъеденной молью одежды — пронеслось мимо всего этого и вылетело наружу, в блистающий мир Рая, в истинную реальность. Сознание Дука Жиото покинуло пространство Аквадора. Вслед за сознанием начало исчезать тело Дука Жиото. Рука вцепившегося в его пояс ваганта стала прозрачной.

Черная волна достигла леса Аруа.

К пролому, образовавшемуся там, где была стена с дверью, склонилось огромное безглазое лицо — деревянное, заросшее мшистой бородой, с трещиной рта, в которой чернели зубы-пеньки. Мракобестия навалилась на палас, центральная колонна заскрипела, едва выдерживая вес огромного тела.

Через белоснежный океан Рая, сверкающий в потоках солнечного света, под надутыми парусами...

В последнее мгновение Вач попытался ударить Дука. Четыре фигуры замерли, будто скульптура: Дук Жиото стоял, выпрямившись во весь рост, запрокинув голову и улыбаясь; кулак Вача касался его груди; Бард Бреси, привстав, одной рукой держался за пояс Жиото, второй сжимал запястье свернувшейся у их ног Лары. Окружающее стало зыбким, слилось в серый клубящийся фон, лишь фигуры виднелись очень явственно, они словно потяжелели, налились яркими, пылающими красками; каждая складка одежды, очертания тел, выражение лиц, все обозначилось отчетливо и зримо. Голова, плечи, торс Жиото, кулак Вача, рука ваганта начали исчезать. Декорации проступили сквозь них.

Через залитый солнечным светом океан облаков плыл крейсер «Окинава». Вперед, на всех парусах — быстрее, быстрее! — туда, где в потоке великого течения Конгруэр, этого главного вектора, надвое рассекающего мир Рая, парит громада Большого Эрзаца, механического города, столицы отступников, тех, кто хочет нарушить вечный запрет и достичь адского Дна. Солнце — как раскаленная золотая монета, вплавленная в сияющую голубизну небесного купола. Мир под ним блистал, мир слепил глаза.

Двадцать два военных корабля, растянувшись цепью, следовали за флагманом. Предстоял великий бой. Полан Вест, капитан крейсера, опершись о планширь, стоял на носу и размышлял, суждено ли ему вернуться из похода. Справа по курсу, среди ленивых, медленно меняющих форму облачных перекатов дрейфовал живой плот: полупрозрачная плоскость слипшихся медуз с торчащим вверху твердым парусом из полипов, опустив в глубину свои решетчатые купола на зеленоватых щупальцах, просеивала облачный пух в поисках пищи, небесного планктона и фантомных креветок. Слева тянулась гряда островов архипелага Суладар: плоские каменистые вершины едва возвышались над океаном. Капитан удивленно выпрямился, вглядываясь в ближайший остров. Там взвихрился широкий смерч — молочно-белая полоса спиралью поднялась над камнями и исчезла. В центре ее возникло что-то полупрозрачное. Вест сощурился, пытаясь разглядеть, что происходит. В воздухе проступили застывшие фигуры. Мгновение они дрожали в поднимающемся над камнями жарком мареве, призрачные и неясные. Затем налились красками, приобрели материальность и разом сдвинулись с места: одна отшатнулась и упала, другая выпрямилась, третья, до того лежащая, встала на колени, четвертая шевельнулась...