Богатыристика Кости Жихарева - Михаил Успенский Страница 36

Но мстительная Маринка «обернула» его златорогим туром – быком. (Снова архаизм! В древних культах жертвенному быку золотили рога перед закланием).

И начал Добрыня-тур творить всякие безобразия – топтать стада гусиные, лебединые, а потом и до овец с коровами добрался – всех загубил! (Жертвенного быка целый год кормили воистину «на убой» и позволяли ему бродить где угодно и творить что угодно).

Но стада принадлежали Добрыниной тетушке Авдотье Ивановне, а та и сама была колдунья не из последних. Она обернулась сорокой, прилетела к Маринке и стала ей «выщекатывать»: верни племяннику человеческий облик, не то

Оверну тебя, Маринушка, сорокою…

Причем навек. Маринка испугалась и уступила.

Очеловеченный богатырь даже вступил с волшебницей в законный брак при согласии «ласкового князя Владимира».

В спальне волшебница оборачивает молодца то «горностаюшкой», то «соколиком» – кто как хочет, тот так и понимай.

Притомившийся Добрыня просит себе «чару зелена вина». Но со слугами он заранее договорился, и вместо выпивки ему приносят «саблю вострую»…

Наутро князи да бояре поздравляют богатыря «с любимой семьей», а зря:

Я вечор же, братцы, был женат нЕ холост,

А нынче я стал, братцы, холост нЕ женат.

Я отсек же нонь Марине буйну голову

За ейны было поступки неумильные.

«Братцы» и с этим делом его дружно поздравили и даже поблагодарили за решительность: давно, мол, пора, да как-то все руки не доходили!

Казалось бы, вполне сказочный сюжет. Но не совсем.

В поздних пересказах былины полузабытая Морена-Морана совместилась с реальным историческим лицом – польской авантюристкой Мариной Мнишек, женой двух Самозванцев подряд!

Прекрасную полячку в народе тоже считали колдуньей, которая в обличии сороки наводила порчу, болезни и прочие несчастья на нашу землю. Так глубокая мифическая древность сошлась с реальным Смутным временем.

Да уж. Начнешь былину копать – до центра Земли докопаешься.

…Но на этом неприятности с женщинами для Добрыни не кончаются.

О женитьбе его былины рассказывают по-разному.

В одном случае Никитичу нашему в чистом поле встречается «богатырь в платьях женскиих». Перед ним «поленица» – так называли на Руси легендарных степных амазонок (были такие или нет – разговор отдельный). Поэтому богатырь не стал с ней церемониться, «ударил в буйну голову» – не играй в мужские игры!

И ударил-то подло – со спины, потому что

А сидит же поленица, не сворохнется,

А назад тут поленица не оглянется.

В общем, получилось у него в точности как у Ильи со Святогором – сгребла его девушка «за желты кудри» и посадила «во глубок мешок». И точно так же конь ее пожаловался, что тяжко ему двух богатырей носить.

Но понравился Настасье Никуличне трофейный молодец. И предложила она ему сочетаться законным браком, а не то

На долонь кладу, другой сверху прижму,

Сделаю тебя я да в овсяный блин.

Вау! Я его сделаю, блин! В овсяный блин, блин!

Да кто она такая – феминистка тех времен, что ли?

И не феминистка, и времен не тех, а совсем дальних. С поленицами пришлось иметь дело и Муромцу, и другим героям, не только русским. Великанши-воительницы встречаются в сказаниях многих народов. Ирландского героя Кухулина учили боевому мастерству как раз такие здоровенные тетки. Правда, они его женить не пытались…

А дальше как у всех добрых людей – представил Добрыня невесту строгой матушке, повел ко двору князя Владимира, который, похоже, подрабатывал еще и регистратором киевского ЗАГСа, да

Сделали об их же публикацию,

Привели же ее в верушку крещеную…

А с крещением, ясное дело, пропали у Настасьи все языческие да мифологические силы и качества, и стали супруги «век коротати».

В другой былине соперничества Добрыни с Настасьей вовсе нет – вот с папой ее, «королем Микулиным», повозиться пришлось…

Но главная семейная драма была еще впереди.

…Существовал и реальный Добрыня – дядя Владимира Святославлича, сын древлянского князя Мала. И, похоже, он много чем заправлял за спиной племянника. И лютый был – несмотря на имя. Не зря же автор «Повести временных лет», рассказывая о приведении новгородцев в новую веру, пишет: «Путята крестил мечом, а Добрыня – огнем».

Но о таких усердных исполнителях люди не хранят доброй памяти. Не наш это Добрыня – исторический. Пусть там и остается. С историей связываться – себе дороже, никому не угодишь.