Уши не трогать! - Анна Гаврилова Страница 36

Я глядела на этот бедлам с равнодушием замороженной рыбы, а когда ор перешел в жужжание и бубнеж, сказала громко и уверенно:

– Ну, раз все выяснилось, прошу объяснить одну вещь!

Вылупились, как на говорящую мартышку. Кто-то даже пальцем ткнул. Кажется, только теперь до эльфов начало доходить, что самка я не самая обычная. Бедненькие, это как же их торкнуло!

– Это что за штука? – Я указала на мерцающий барьер, лишивший меня защитника.

– Покров богини Эркас, – выдохнул «председатель».

– А его потрогать можно?

Эльф стянул маску, отер рукавом лоб. Он оказался довольно молод, по крайней мере внешне. Шевелюру светлых волос дополнили блеклые водянистые глаза, узкие скулы и тонкий нос.

– Это невероятно…

Замечание явно не к туману относится, так что я переспросила:

– Потрогать-то можно?

Оттормозив секунд пять, тонконосый объяснил:

– Прямого запрета нет, но… нам всегда казалось, что нельзя.

Вам много чего казалось, ушастенький ты мой.

Разрешения спрашивать не стала, просто продефилировала в сторону круга. Эльфы, оказавшиеся на моей траектории, отпрянули, как от прокаженной. Тоже мне… защитники человека.

– Лёля, не надо, – предупредил Орис, когда между мной и туманом осталась пара шагов.

Ага, так я и послушалась! Думаешь, не догадываюсь, что эта штука опасна? Но лучше тут, поближе к тебе, чем с этими ошалевшими аристократами.

Ладонь коснулась синеватой массы – приятная, теплая, искорки чуть покалывают кожу, щекочут. А шаги за спиной, наоборот, противные, но тоже щекочут, увы, только нервы. Датчик интуиции вопит о нежелательных приключениях, организм требует валерьянки, сознание просится в отпуск. Короче, хуже уже не будет!

Вдохнув поглубже, погрузила руку в туман и шагнула навстречу Орису.

Глаза моего героя округлились и едва не выпали из орбит.

– Но как?! – возопил граф, кинулся ко мне.

Думала, обнимет… ага, щас! Лопоухий уперся ладонями в туман и принялся изображать мима.

– Надави чуть сильней, – знающе подсказала я.

– А я что делаю? – огрызнулся эльф.

Глянула – а ведь действительно давит, причем со всей силы, аж пальцы побелели. С видом умудренного жизнью человека приложила свою ладошку…

– Черт! Это как?!

По-прежнему приятно, тепло и щекотно, только проще продавить бетон, чем эту мерцающую пакость.

– Ловушка? – ошарашенно выдохнула я.

– Нет. – Граф наконец перестал мацать божественный покров. Отстранился с сердитым видом. – Это нормальное состояние барьера. Он исчезнет, когда будет принята жертва.

Я не хотела смотреть, но любопытство пересилило разум.

Тело Брайта почти у края барьера, лежит крючком. Левая рука до сих пор пытается зажать рану на шее, только кровь давно не хлещет. Некогда белый камзол пропитался алым, огненные волосы потускнели. В застывших изумрудных глазах растерянность. Но передернуло меня не поэтому.

От барьера тянется широкая мерцающая полоса – тот же туман, только шевелится, – и методично затягивает труп в кокон. Проще говоря, жрет.

– А какая богиня присматривает за поединками? – севшим голосом спросила я.

– Этот покров принадлежит Эркас, богине справедливости.

– А бывают и другие? Хм… покровы.

– Да. На призыв может явиться Эравис – бог священной мести, его покров желтый. Может откликнуться Миараа – богиня жизни, ее цвет – красный.

– А другие?

– Очень редко. В наших хрониках зафиксировано два случая, когда за священным поединком наблюдал Мариаас – бог плодородия. И один, где поучаствовал Соаргис, он покровитель ветров. У первого зеленый покров, второй окружил поединщиков только мерцанием.

Спокойный, взвешенный тон Ориса придал уверенности. Поэтому на черное пятно, выползающее из пола в полуметре от бездыханного Лерана, отреагировала хладнокровно. Когда зловеще сияющая тьма поднялась на метр и, покачиваясь, зависла над мертвецом – тоже. Вот только ее внезапный прыжок, заставил тихонечко взвизгнуть.

– Лёля?

Вопль оторвал графа от новой попытки пробить барьер. Он обернулся и замер, лицо окаменело, глаза наполнились ужасом.

– И кто это? – сглотнув колючий комок в горле, поинтересовалась я.

Эльф отозвался не сразу.

– Не надо. Не сейчас.

Мне почудилось или черный туман действительно замер, прислушиваясь?

– Лёля, обернись, – шепнул Орис.

Это как? Повернуться спиной к этой черной штуке? А если, поглотив труп Лерана, она решит отведать чего-нибудь теплого и трепыхающегося?

– Лёля! – Как прежде, шепотом. Но очень настойчиво.

Я подчинилась, а зря… Чернушка выглядит куда приятней одиннадцати ушастиков, замерших в полуметре от барьера. Ой, не нравится мне это все… Круг-то не маленький, но в подобной компании и в космосе тесно.

– Отходи! – рыкнул граф, но вопреки собственному приказу задвинул за спину.

Захотелось вынырнуть из-за его плеча и крикнуть «занято!», но истеричный порыв был убит на корню. Стиснув зубы, сделала несколько шагов вперед – прочь от стенки барьера, поближе к трупоедам. И все-таки не выдержала, обернулась. Просто поглядеть: хватит ли у благороднейших эльфов наглости нарушить эту границу. По мне, поймать и прирезать нас после того, как мерцающий туман спадет, – гораздо честней. И перед богиней справедливости не так стыдно.

Взгляд выхватил из толпы «председателя». Бесцветный вершитель правосудия как завороженный таращился на покров. В том, что прорыв начнется по его команде, – не сомневалась.

– Церанс! – окликнул граф.

«Председатель» вздрогнул, прошипел с ненавистью:

– Ты недостоин такой самки, Орис Фактимус!

И коснулся мерцающего тумана.

Я даже вообразить не могла, что умею так орать. Хорошо, стекол тут нет, иначе бы они не просто осыпались – на атомы разлетелись. Сама после такого минут на пять оглохла и так перепугалась внезапному увечью, что едва не лишилась сознания. Увы, это был не единственный повод для обморока.

Едва ладонь Церанса коснулась божественного покрова, туман вспыхнул. Вместо бледной ладошки с тонкими пальцами взгляду предстало жуткое. Главный обвинитель даже не вскрикнул, просто глянул на выступающие из обескровленного мяса косточки и рухнул. В этот раз эхо работало исправно, подхватило звук, растащило по всему залу.

А после заголосила я…

Весь присутствующий состав ордена «Свободный Север» мячиком отлетел от барьера, а Орис сощурил глаза и процедил: