Майский ястреб - Джиллиан Брэдшоу Страница 36

Кердик пришел в ярость и так приложил меня по скуле, что я едва не упал.

— Наглая собака! Ты раб! Неужто ты думаешь добиться успеха там, где потерпел поражение король? Выпороть!

Похоже, я недооценил степень его расстройства, и теперь стоял, потупившись и потирая скулу.

— Кердик, — внезапно окликнул его Элдвульф. — А в самом деле, почему бы не дать ему попробовать?

— Да с какой стати… — начал король, но Элдвульф продолжал:

— А вдруг они из одной страны родом? Кто знает? К тому же парень ухаживает за лошадьми. — Мысль Элдвульфа показалась мне простой. Я использую магию, чтобы объездить лошадь, потом меня принесут в жертву, а король получит и коня, и мой меч. Элдвульф улыбался. Ему понравился собственный план. К тому же, он немного беспокоился из-за обвинений в нечестности сделки.

Кердик зверем глянул на меня, но потом что-то сообразил и нехотя пробормотал:

— Ладно. Попробуй.

— Благодарю, господин мой король, — смиренно сказал я, — постараюсь сделать все, что смогу, — и повернулся к Цинкаледу.

Конюхи снова поймали его, и он терпеливо ждал, когда его отпустят, и он сможет разделаться с всадником. Я подошел, поблагодарил человека, который держал его, и принял у него из рук уздечку. Еще минуту назад я твердо верил в свой план, но сейчас засомневался. Я всегда хорошо ладил с лошадьми, а жеребец знал меня, но поможет ли это? Конь противился не только людям, в которых чуял Тьму, он вообще не собирался никому позволять садиться к себе на спину. Чтобы удержаться на нем, нужен дух, по крайней мере, равный его собственному, но даже и в этом случае, возможно, он предпочтет умереть, но не смириться с поражением. Но если мы не поладим, сегодня ночью я умру.

Я огладил белую шею и начал нашептывать коню ласковые слова. Сначала он отпрянул и приготовился к отпору. Он явно был умнее обычной лошади. Я видел, как он сражался с Кердиком.

Я провел рукой по его спине и холке, подтянул подпругу и заговорил с ним по-ирландски, не заботясь о том, меня могут услышать. В глубине души я просил Свет обуздать для меня этот гордый дух и даровать мне победу. Я положил левую руку на плечо жеребца и прыгнул ему на спину.

Единственный способ описать то, что произошло дальше, — это сказать, что он взорвался. Мир растворился в белом облаке гривы. Цинкалед потряс меня ужасающей силой и безграничной гордостью. Я держался за гриву и поводья, крепко сжимая коленями бока коня и припав к его шее. Но и так мне удавалось держаться с огромным трудом.

Он кружил по загону, вставал на дыбы, падал на все четыре ноги, прядал в стороны, и все это с невероятной скоростью. Думаю, зрители видели лишь размытое пятно, метавшееся по загону. У меня возникло ощущение, что я пытаюсь оседлать шторм или сдержать северный ветер. Нет, смертному не справиться с бессмертным, а я, наверное, все-таки только человек. Цинкалед оказался просто диким зверем, никогда не знавшим хозяина. И он был великолепен!

Я перестал думать о прошлом и будущем, я забыл все мысли и чувства. Элдвульф мог повесить меня, Цинкалед мог сбросить меня на землю и растоптать копытами. Все это вдруг превратилось в далекую неважную игру. Во рту возник какой-то мятный привкус. Цинкалед снова взвился свечой, но я уже не боялся ни жизни, ни смерти. Меня охватило сладкое безумие. Удивительно, но, похоже, то же самое испытывал и конь. Неожиданно в памяти всплыл образ моего меча. Я словно окунулся в океан света, и все стало легко и правильно. Я испытал острый приступ любви к Цинкаледу, а он в этот момент как раз задумал выкинуть какой-то очередной фортель. Но тут накрыло и его. Он навострил уши, услышал мое чувство и ответил на него! Мы больше не бились насмерть, мы летели, ослепленные восторгом, равнодушные ко всему прочему миру.

Цинкалед в последний раз встал на дыбы и заржал, бросая вызов всем, затем пал на все четыре ноги в центре загона и замер, как вкопанный.

Недавнее безумие битвы пеленой спадало с моих глаз. Я уже мог различить застывшие в немом изумлении открытые рты многочисленных зевак, видел, как нахмурился Элдвульф, заметил жадный огонь в глазах Кердика.

— Хорошо, –хрипло вымолвил король западных саксов. Его голос звучал будто издалека. — А теперь отдавай мою лошадь.

Я расхохотался, а король вздрогнул, краснея от гнева. Элдвульф первым сообразил, что происходит и схватил Кердика за руку. Король только еще начал поворачиваться к нему, когда я выхватил Каледвэлч, и от него во все стороны хлынули волны света. Я только подумал, но конь все понял и ринулся на Кердика. Кто-то завопил от ужаса.

Надо отдать должное королю, реакция у него оказалась отменная. Кердик отшатнулся, кувырнулся с перекатом, копыта Цинкаледа мелькнули в дюйме от его головы. А вот Элдвульф оказался менее удачливым и не таким ловким. Он еще успел вскрикнуть до того, как мой меч коснулся его. Наверное, он пытался произнести какое-то заклятье, но не успел. Я не собирался бить в полную силу, просто взмахнул мечом, и маг остался без левого глаза. Вслед за тем Цинкалед ударил копытом в ворота загона, перебил веревку, стягивавшую створки, ворота распахнулись, и мы понеслись! Я мгновенно забыл о том, что надо бы вернуться и добить темного мага. Остался только ветер в волосах и летящая в глаза развевающаяся белая грива.

Мимо нас проносились улицы римского городка, позади кто-то кричал. Встречный воин мигом оценил ситуацию, пал на одно колено и выставил перед собой копье, нацеленное мне в грудь. Я отчетливо видел застывшую на его лице гримасу то ли страха, то ли удивления, а потом чуть тронул коленями бока коня, и блестящий наконечник копья мелькнул мимо. Левой рукой я перехватил древко, а правой взмахнул мечом. Наверное, я все еще не отошел от приступа боевого безумия. Удар мой был точен. На шее воина возникла полоса, тут же налившаяся красным. Как он падал, я уже не видел.

Возле ворот стояла охрана. Ближайшего воина я убил копьем, позаимствованным у нашего первого обидчика, второе копье перерубил мечом и позволил коню стоптать того, кто его держал. Тут я заметил, что уже некоторое время пою какую-то боевую песню и снова рассмеялся. Неужели они думали остановить меня? Кто-то метнул копье, но промахнулся. Цинкалед прибавил ход. Мелькнули распахнутые ворота, а за ними римская дорога, уходившая на запад. По ней мы и полетели.

Саксы остались далеко позади. Пока они собрали отряд преследователей, мы умчались уже так далеко, что догнать нас никак не могли. Мы на свободе!