Поцелуй врага - Лана Морриган Страница 36

С детства я люблю обжигающие струи горячей воды. Чтобы поднимался густой пар и наполнял воздух влагой.

Раньше я часами нежилась, наслаждаясь ласковым теплом, согреваясь, смывая детские обиды, а сейчас только безрадостные взрослые мысли.

И сегодня стихия не подвела: обволакивающее тепло расслабляет, делая мое тело податливым, а мысли медленными.

Я провожу ладонью, собирая капли с зеркальной поверхности. Сушу мокрые волосы, растирая их полотенцем, наблюдаю за своим отражением. Лицо и шея зеленоглазой брюнетки раскраснелись, совершенно не портя, придавая внешности вид здорового человека. Мой взгляд касается шрама, и руки суетно принимаются собирать влагу с тела найденным на полке под раковиной чистым полотенцем.

– Я дома, дорогая, – объявляет мужской голос за дверью. – Надеялся на теплую встречу и не прогадал. – Блондин дергает ручку закрытой двери. – Хочешь меня разорить счетами за горячую воду? Так лей, сколько пожелаешь, платит Альфач.

Мое тело откликается мелкой дрожью на появление оборотня.

– И он же убирает за тобой грязные вещи? – спрашиваю я громко.

– Зануда ты, злючка. Малец уже забеспокоился, боялся, как бы ты не отрастила плавники и не сбежала, нырнув в унитаз.

– У тебя отвратительное чувство юмора, – замечаю я.

Можно быть смелой, если не видеть лицо врага. «Врага», – повторяю про себя с сомнением. Врага…

– У тебя, Илья, отвратительное чувство юмора. – Я слышу голос блондина так близко, словно нас ничего не разделяет. – Попробуй сказать: «Илья», – растягивает он гласные своего имени.

– У тебя отвратительное чувство юмора, блондин.

– Ха, вот, значит, как ты меня называешь у себя в голове. Могло быть и хуже.

– Да. Враг, – шепчу себе под нос.

– Нет, Янка, «блондин» мне нравится больше. Выходи, ты уже оделась.

Нужно быстрее привыкать к тому, что отличным слухом обладаю не только я.

– Как ты это понял? – я развешиваю аккуратно полотенце.

– Перестала кряхтеть. Тебе нужен фен. – Оборотень прокомментировал мой выход. – Набросай список, сегодня-завтра выберемся в магазин. Знаешь, как те парочки, где девушка с видом полководца расталкивает других покупателей и указывает своему мужику помятым листочком в клеточку, что ему достать с верхней полки? И тот нехотя отрывает локти от тележки, последние полтора часа он только и держится на ногах благодаря ее поддержке, снимает коробку с кашей и швыряет сверху на остальные продукты. А девушка заставляет выбрать другую коробку, ведь у первой замят угол. Б-р-р. Аж, передернуло всего, как представил, что будешь заставлять меня ходить по магазинам, – тряхнул он плечами. – Смотри, шерсть дыбом встала, – потянул свободную штанину вверх, демонстрируя светлые волосы на голени. – Тьфу, тьфу, тьфу. Упаси, Селена.

– Так не любишь кашу?

– А ты молодец! – Блондин указательным пальцем касается кончика моего носа. – Мне нравится твой язычок, он быстро найдет общий язык с моим.

– Это пример заготовки для знакомства в клубе? – я обхожу оборотня, закрывающего собой проход.

– О-о-ой, Янк, так недолго и влюбиться, – он смеется, распахивая дверь. – Жаль, что ты храбрая только в моей спальне. Поэтому не спустилась позавтракать и продавливала мою кровать своими костями, из храбрости? Идем, злючка, малец приготовил мясо. – Мужские ладони ложатся на мои плечи, направляя. Придерживают на лестнице. – Будет некрасиво, если я заморю тебя голодом, – разворачивает меня к кухне. – Знакомься, – разжимает пальцы, забирая тепло, – Роман. Младший брат. Вчера вряд ли ты его запомнила.

Меня усаживают за квадратный стол. Оборотни болтают, обсуждают каких-то общих знакомых, не придавая значения присутствию абсолютно чужого человека, словно приводить незнакомку в дом в правиле вещей для них обоих.

Не зная о родстве, мужчин с первого взгляда можно назвать братьями. Невероятно схожи внешне: смуглая кожа, светлые волосы, чуть выпирающий подбородок, глубоко посаженные глаза теплого орехового оттенка. Думаю, со временем сходство только усилится, сотрется разница в возрасте. Но их невозможно перепутать. Старший – громкий во всем: начиная от раскатистого смеха, зычного голоса и заканчивая манерой есть. Столовые приборы в руках Ильи громыхают отбойным молотком. На его фоне младший представляет собой образец тактичности. Практически не производит раздражающего шума, неторопливо ест, его движения уверенны, но не резки, и приятный бонус – мягкий тембр. В обычной жизни из двоих я бы предпочла младшего.

Но в обеде с братьями есть несомненный плюс. Наконец, я могу почувствовать себя… девушкой? Оборотни едят много, не смущаясь, наполняют тарелки второй и третьей порцией.

– Кстати, – Роман откладывает приборы, – позвони матери.

– Приходила?

– А у тебя были сомнения? – Не сговариваясь, братья смотрят на меня.

– Наелась? – уточняет оборотень.

Получив кивок в ответ, они продолжают разговор.

– Не было проблем? – спрашивает Роман.

– Нет. – Блондин складывает грязную посуду в раковину.

– Шкет мертв? – я встреваю в разговор. Я ощущаю себя ребенком, при котором взрослые своими тайными словечками и многозначительными взглядами обсуждают что-то важное, не предназначенное для моих ушей.

– Что ты еще сболтнул? – зло бросает брату блондин.

– Я был уверен, что Яна спит.

– Ты и Роса убил? – спрашиваю я.

– Да за кого ты меня принимаешь?! – Илья со злостью громыхнул тарелкой.

– За лжеца? Вчера сказал, что оставил Шкета в живых! Из твоего рта все вранье?

– С моим ртом все отлично. А вот твой несет откровенную чушь! Да, я хотел, чтобы ты не знала о смерти Шкета, – огрызается оборотень.

– Конечно. Ты же привык врать, – вспыхиваю я.

– При чем тут ложь?! Здесь только здравый смысл. Ты воспитана по человеческим законам. Да, у тебя есть воспоминания о том, что рассказывал отец, но это ничто. Чтобы понимать наши обычаи и законы, нужно жить в стае. И я сам только с утра узнал о смерти человека. Стоило увидеть утырка, стоящего над тобой, перед глазами разлилась кровавая пелена. Поза, в которой ты находилась, – ненормальная, вывернутая. Знаешь, скольких я находил в подобном виде?! И они все были мертвы. Белая с посинением кожа, стеклянный взгляд, руки. – Мужские пальцы изображают напряжение. – Зверя невозможно сдержать. Если бы ты видела себя со стороны… И я не проверял, жив твой дружок или нет. Его смерть – такой же сюрприз для меня, как и для тебя! – шипит сквозь зубы, нависая надо мной.

– Сюрприз, – фыркаю я ему в лицо.

– Не передергивай слова! – он прикладывает ладонью к столу. – Янка, пойми, мы с тобой в одной упряжке. Придется мириться и привыкать друг к другу. У нас одно будущее на двоих. И я не виноват, что твоя жизнь была полна дерьма. Не виноват, что тебе посчастливилось родиться дочерью Литвина. Не виноват, что мать оставила отметину на груди в честь первого оборота. Ты же поэтому сбежала из дома? Поэтому прячешь шрам?