Сказка старого эльфийского замка - Анна Морецкая Страница 36

— На каком коне? — не поняла девочка.

— Иносказательно я это. В смысле она теперь у нас верховодит! А мы должны подчиняться… или выкручиваться.

— Ну, толком говори Корр, а то я ничего что-то не понимаю. Отец оставил же завещание, по которому я под твоей опекой живу, отдельно от нее и она надо мной власти не имеет!

— Так, все так… было… год назад. А теперь эта стервь в столице себе друзей влиятельных заимела и они для нее расстарались — типа затерялось завещание твоего отца. А значит, по закону она теперь над тобой власть имеет, и что хочешь, может сделать!

— Как друзей нашла? Ты же только что говорил, что ее дамы не приняли еще при отце, а теперь и подавно не должны были бы… — недоуменно спросила девочка, постепенно начиная осознавать, что происходит.

— Так то дамы… а она себе друзей мужского полу нашла, что, в общем-то, повлиятельней тех дам будет.

— Как?!

— Как, как… да все так же… как она всегда к себе мужчин привлекала… понимаешь?

— Да, поняла, — и вдруг так страшно стало Лиссе, что она аж зажмурилась. А когда глаза открыла… то тоже ничего не увидела — слезы градом побежали из глаз, смывая собой и огонь в камине, и облик Корра, стоявшего возле него.

Он не выдержал ее слез и подошел к ребенку ближе, а девочка, в своем горе, не обратила на это внимания, и не воспротивилась. Тогда он, обрадовавшись, что воспитанница больше на него не злиться, сделал следующий шаг — вытер ее горькие слезы. А потом и сам присел на скамеечку, что прилагалась к их единственному настоящему креслу, как подножная, чтоб его глаза оказались с ее на одном уровне. И когда понял, что даже сквозь слезы Лисса его все-таки видит, тихо сказал:

— Не бойся малышка, мы с ней поборемся еще и победим!

— Как?!

Корр ободряюще улыбнулся и, еще понизив голос, заговорил почти у самого уха воспитанницы:

— У меня в тайном месте есть еще одна копия завещания Алексина, и даже приложение к нему, которое в конторе у динов поверенных мы тогда не оставили. А в том дополнении сказано, что в наследство ты вступишь не в полное свое совершеннолетие, как обычно это делается, а в первое — в восемнадцать зим. Это значит — получишь все, что тебе полагается по нему раньше, и Малиния уже ни при каких обстоятельствах не сможет ни на что претендовать. А там немало — ты ж основная наследница у отца, потому и бесится твоя мачеха, и пытается всеми правдами и неправдами тебя устранить пока время не пришло. Так что нам надо только дотянуть до твоего восемнадцатизимия.

— Подожди, а разве так можно? — так же почти шепотом спросила Лисса опекуна.

— Вообще-то так не делают, но ты графская дочь, и ты полная сирота, и это завещание твоего отца. Так что подобное не возбраняется по закону.

— А если к королю обратиться? Отец ведь зим пятнадцать был послом у светлых эльфов — служил на благо королевства. Неужто его величество не позаботиться об исполнении воли графа в отношении его дочери?!

— Я подумаю об этом. Но вряд ли смогу во дворец пробиться сам. А если все делать, как положено: написать прошение и приложить к нему первую копию договора… рискнуть ею, конечно, можно. Потому как, велика вероятность того, что бумаги попадут в руки к очередному «другу» твоей мачехи и их опять «потеряют». Она ведь тоже не дура и будет ждать от меня подобного шага. А шум я поднять не смогу. Потому, как и тут она что-нибудь выкинет — прикинется обойденной разобиженной овечкой, к примеру, ей — не впервой. А как ты думаешь, кого станут слушать внимательней? Меня — птицу вольную, незнамо откуда взявшуюся или ее — вдову и мать графов? То-то же, вижу, что ты поняла все. Ну, а пока у нас с ней уговор — она надо мной измывается, унижает, требует чего хочет, но тебя она не трогает. Ты живешь, как и жила в Силвале.

— Что, прям такой уговор и был? В смысле, про унижение и измывательства… — растерянно спросила Лисса, отчаянно пытаясь представить, как мачеха это говорит гордому Корру, а он только кивает и кланяется.

— Ну, нет, конечно… — усмехнулся тот, — ее формулировка звучала так: «— Ты будешь у меня, как шелковый — попляшешь мне на радость, а я пока оставлю девчонку в покое. Разница невелика в одиннадцать или в двадцать отправлять ее в обитель».

— Вот гадюка! Паучиха бледная! Глиста разжиревшая! — разом вспомнила все придуманные для гадкой родственницы прозвища Лисса.

— Есть такое, — с усмешкой согласился Корр, — но ты заметь главное! Она сказала, что тебя можно и в двадцать зим в обитель отправить! А это… ага, молчим, вслух не произносим! Так я еще ей и мысль подкинул, что она от этого только выиграет — за взрослых-то девиц взнос в любой обители меньше полагается, их растить и воспитывать не надо. Но прошение я все же подам, наверное… даже рискну первой копией — глаза ей отведу, а то стерва ни в жизнь не поверит, что я руки просто так опустил, — задумчиво закончил свою мысль Корр.

Лисса кивнула и пока слабо, но все же улыбнулась опекуну, чувствуя, как липкий страх потихоньку отпускает. А тот, правильно поняв и ее улыбку, и кивок, добавил:

— В общем, раз уж мы с тобой так откровенно разговариваем, да и сама ты решила все увидеть и понять, скажу тебе прямо — я буду и дальше делать то… что я делаю, чтобы Малиния была довольна. Так уж получилось, что только эдаким способом я могу влиять на нее, держать в уверенности, что все идет именно по ее плану. Но зато она оставит тебя в покое. Ты, малышка, должна вырасти, стать сильной, чтобы мы могли ей противостоять. Я же обещал твоему отцу позаботиться о тебе! А ты давай заканчивай бояться и смотри вперед веселей!

И Лиссе вдруг почувствовала, как под эти его слова ей опять становится хорошо и спокойно рядом с ним и, засмеявшись уже легко и радостно, она потянулась к Корру. Мужчина не стал отказываться, обнял ее крепко и чмокнул в макушку.

— Ну что, я опять твой опекун? Обиды все закончились?

— Ага!

— А значит, — с этими словами Корр отстранился и… ухватив ухо воспитанницы, потрепал за него. В общем-то, не сильно, а как шкодливого котенка — чтоб неповадно было, — вот уж и не знаю так сразу, какое тебе наказание выискать, за твое лазание по карнизам! — и уже совсем серьезно, строго даже: — Как подумаю, что ты там стоишь на высоте третьего этажа, так аж сердце заходится! Вот голова-то есть на плечах?! Короче, о настоящем наказании я потом подумаю, когда отпустит немного, а пока с тебя будет достаточно… месяц без походов в Подкаменку!

— Ага, — взвилась Лисса, только представив, что не выйдет так долго в деревню и… взяла и подергала опекуна за одну так и торчащих в разные стороны прядей, — если по-честному, то ты себя тоже должен наказать!

— Это за что же?! — возмутился Корр, вытягивая свои волосы из ее пальчиков.

— Может, ты и время выгадывал, и даже мачеха поунижала тебя немного, но свое удовольствие с ней ты тоже получил! Ты ж мужчина, а для вас «это» завсегда праздник!

— И откуда такие познания?! — дернув бровью, спросил тот.