Светлая сторона Луны - Сергей Дорош Страница 36

— Многовато вас на одного, — заметил я.

Бой прекратился. Трое разом повернулись ко мне.

— Отвали, жердяй, — бросил один из них, видимо, заводила. — Нам нет четырнадцати. Ты не можешь нас убить.

— Я и не собираюсь.

Они не могли даже уследить за моим движением. Мне не нужно было оружие. Говоривший и один из его подручных вдруг разлетелись в разные стороны. Они не поняли, как я успел к ним приблизиться, почувствовали только удары кулаков. Встали, подобрали короткие мечи, которые выронили при падении.

— Дядя, ты чего? — спросил заводила.

— Я тебе не дядя.

Два новых удара вновь бросили их на землю.

— Спасибо, — пробормотал тот, на которого они нападали.

— Урок первый, — произнес я. — Жизнь обычно не предоставляет больше одного шанса выжить. Я дал тебе уже два. Третий будет последним.

Одновременно с тем, как двое его обидчиков вновь упали на землю, щуплый паренек бросился на третьего. Он убил их одного за другим. Так вот я и познакомился с Котом. Естественным образом он увязался за мной, а я не стал его гнать. Мне показалось, в нем есть неплохие задатки.

— Привет, Кот. — Я протянул ему руку.

— Здравствуй, дядя Миракл. — Он сжал мою ладонь и повалился на землю, корчась от боли.

В рукопожатии таилась ловушка — шип, смазанный ядом. Организм Кота смог побороть отраву лишь к вечеру. Это было на следующий день. Придя в себя, он посмотрел на меня ошеломленно и как-то обиженно.

— Урок второй, — произнес я. — Доверять можно только себе. Иногда смерть таится в самых неожиданных и, казалось бы, безобидных действиях. А порция яда твоему телу сейчас пойдет только на пользу.

Я взялся учить его. На Плутоне сейчас такое бывало часто. Старшие брали в обучение младших, тем самым приобретая благодарного последователя. Как я и говорил, у нас тоже есть определенный кодекс чести. Учитель — человек, достойный уважения. Нельзя убивать того, кто чему-то тебя обучил. На этом строилось согласие адептов других планет делиться своими знаниями, покупая тем самым жизнь. Было бы иначе — все они предпочли бы смерть.

Мать тоже приняла его если не как сына, то как забавного зверька. Оба мы с интересом думали: что можно вылепить из этого материала? Он не обладал той же несгибаемой волей, что Пантера. Но из серой массы большинства плутонцев Кот несомненно выделялся с детства.

Он рос на моих глазах. В щуплом теле таился немалый запас сил. Он действительно был котом, гибким, вертким. Сходство усиливали зеленые глаза. А когда он подрос и отпустил кошачьи усики, оно стало практически полным. Даже в манере движения у него сквозило что-то от этого маленького, но опасного зверька. Пришел день, когда Кот выбил у меня меч и сбил с ног. Конечно, не сам. Я дал ему некоторое послабление. Просто понял, что больше ничему научить его не смогу. К тому времени ему было далеко за четырнадцать.

— Ты проиграл-таки, дядя Миракл. — Он улыбнулся и приставил меч к моему горлу. — Признайся, ты бился не в полную силу?

Он упустил из поля зрения мои ноги. Я сделал подсечку — он упал, роняя клинок. Да, да, именно этот урок когда-то преподала мне Пантера. Я подхватил оружие и резанул его по горлу — неглубоко, просто чтобы обозначить смертельный удар. У нас так принято, чтобы тренировки были как можно более приближенными к настоящей схватке.

— Последний урок, — произнес я. — Ты можешь говорить такие слова кому угодно. Лишь плутонцу они говорятся только и исключительно после смертельного удара. А до того дерись молча и бей насмерть.

Я убрал лезвие от его горла. Он потер рану. Неглубокая и неопасная, даже не болезненная, просто обидная. Ведь Кот сам имел возможность нанести мне порез, и тогда, по нашим правилам, я бы считался убитым, а он — победившим. И вдруг он посмотрел на меня пристально и спросил:

— Дядя Миракл, а ты всегда прикроешь меня, если я сам не смогу справиться?

— Всегда, Кот, если буду рядом и ты будешь верен мне, — пообещал я.

В этих словах не было лукавства. Для тех, кто лишен настоящей семьи, наставники становятся отцами, а ученики детьми. И узы эти весьма прочны по плутонским меркам. Да, мы одиночки, но иногда хочется, чтобы в этом мире был кто-то близкий.

Потом мы несколько раз сходились с Котом. Каждый раз, когда случай сталкивал нас, он находил повод увязаться за мной. Некоторое время выживали вместе, пока он мне не надоедал. И тогда я находил повод послать его подальше. Он доверял мне так, как на Плутоне доверять просто нельзя. Для него я всегда оставался дядей Мираклом, чьи приказы обязательны к исполнению, который поможет, вытащит из любой передряги, не даст пропасть. А для меня он был… чем-то вроде слуги. Верный, исполнительный, неплохо тренированный. Голова соображает. А что еще надо?

* * *

Конечно, он не просил помощи. Все происходило слишком быстро. Он рванулся первым, но троих плутонцев я достиг раньше. Нож я успел остановить у самого горла толстяка, вывернул руку нападавшего. Плутонец вскрикнул, выпуская оружие. Я ударил его наотмашь в шею, и он осел на пол, как мешок. Сзади скрестилось оружие. Юркий Кот схватился с двумя другими.

Краем глаза я уловил движение за стойкой. Два противника Коту не опасны, а вот непрошеные помощники не нужны. На Плутоне не будут добровольно защищать того, кто по местному, признаюсь, даже для меня извращенному, понятию оскорбил память Хансера.

Но это и не были помощники. Пятеро в одинаковой простой одежде, только с красными повязками на головах. Синхронный хлопок в ладоши, так же синхронно левая нога каждого ушла назад, тела приняли боевую стойку, левая рука поднялась вверх, а на правой начал набухать огонек — зародыш потока пламени. Вроде бы все вокруг из дерева сделано, а у меня возникла уверенность: карающее пламя сожжет только нарушителей порядка.

— Оружие бросить, — тихо произнес хозяин, и теперь в его голосе звучал металл.

— Да у меня и нету. — Я развел руками, демонстрируя, что они пусты.

Кот и его противники как-то уж слишком быстро побросали клинки и сделали шаг от них. Медленно приходил в себя оглушенный мной человек, и первым делом он отшвырнул пинком свой нож подальше, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что он собирается сопротивляться.

— Все драки — на улице, — сурово произнес хозяин. — Сейчас вы поднимете свое железо и либо сядете пить дальше, либо пойдете вон — оба варианта меня устраивают.

Наши противники — судя по всему, это были рубаки: больно импульсивные и бесхитростные — молча подняли свое оружие и тут же убрали его в ножны. Я бросил вопросительный взгляд на Шута, а потом на этих троих. Тот усмехнулся и кивнул.

— Ребята, понимаю все, — примирительно сказал я. — Вы заступались за честь моего отца, но разве могут его оскорбить всякие невежды?

— Твоего отца? — удивленно переспросил старший из троих.