Гимназия Царима - Марьяна Сурикова Страница 35

Тен Лоран неопределенно махнул рукой, и с горьким вздохом Аллар заговорил:

— Вы изначально выделялись среди остальных. То ли высшие создания, то ли люди, а на самом деле не те и не другие, однако наделенные силой, недоступной ни одному человеку. Вы всегда были на порядок выше. Вам хотели подражать и не могли, вас превозносили, пока вы были заняты защитой Кенигхэма от страшных монстров. Но все закончилось и страх людей обратился против вас. Свою роль, бесспорно, сыграла и зависть. Едва осознав, что в состоянии обходиться без помощи защитников, люди пришли к решению их подчинить, загнать в рамки, чтобы стало возможным контролировать. Ваши семьи, ваши близкие — это все идеальные варианты контроля. Сюда же могу отнести и те способы, которыми вытравливали неизмененную кровь, делавшую вас почти неуязвимыми. Хотя доказательств существования таких методов и нет.

— Дивная кровь, — усмехнулся Эсташ. — Я рад, что брату она не досталась. В наше время она больше проклятие, чем дар.

— Ты возлагаешь большие надежды на брата.

Аллар с грустью взглянул на друга. Он тоже жалел, что Эсташу достался дар Царима, наделивший его особенными свойствами, но слишком выделявший защитника среди остальных и сильно отравлявший ему жизнь. Не раз и не два в своих мыслях Олайош назвал этот дар проклятым.

Решив закрыть болезненную тему и пытаясь отвлечься от тягостных раздумий, Аллар вновь переключил внимание на играющих в отдалении юношей и девушек. И в этот момент Арто почти удалось поймать Маришку.

— Вот же сорванец! Клянусь тебе, он целит именно в нее, чтобы загадать Марионе желание. Лучше бы не провоцировал девушку, а завоевывал более мирным способом. Брал пример вон с того славного юноши, который в тени деревьев строчит милую поэму.

Повернув голову, Аллар уловил тень улыбки на лице защитника.

— Оба варианта проигрышны, — заметил Эсташ.

— Да что бы защитники понимали в способах добиваться женского внимания, — подначил друга Олайош, — вам с вашим обаянием и стараться не нужно.

В этот момент ему ужасно захотелось разделить капельку солнечного веселья с играющими внизу детьми и совершить какую-то проказу, чтобы все проблемы позабылись на время.

— Эсташ, — толкнул он защитника локтем.

— Что?

— Проучи его. Он ведь жульничает. Нет, я серьезно. Ты сможешь перехватить управление обручем даже на таком расстоянии.

— Ребячество, Олайош, — улыбнулся тен Лоран.

— Это как раз тот случай, когда можно вспомнить, сколько тебе лет. Ведь гораздо меньше, чем мне, а я вынужден подбивать тебя на проказы. Да кабы я мог дотянуться, сам бы перехватил. Видишь, Арто вовсю им крутит, а если обруч вдруг вырвется из-под контроля и скует самого Орселя? Так бывало, когда ведущий не справлялся с магическими потоками.

Эсташ усмехнулся, склонил набок голову и слегка прищурился. Аллар было решил, что тот не согласен участвовать в глупой забаве, но защитник, уловив подходящий момент, когда летающий обруч оттолкнулся от стены, протянул ладонь вперед.

Громкий, слышный и на таком расстоянии крик «кто это сделал?» — и вид скованного магической вещью Орселя вызвал смех обоих мужчин.

Неделя обещала быть насыщенной. Меня ожидала сдача щита тен Лорану, экскурсия, к которой я планировала присоединиться во что бы то ни стало, а также выходные в компании семьи Орселя. К знаменательным событиям я готовилась со всей тщательностью и по этой причине воспринимала самые спокойные уроки как заслуженную передышку. Одним из них был урок шитья у доны Стеар. Спокойная и флегматичная учительница никогда излишне не нагружала нас во время занятий.

Она относилась к числу людей, которые не пытаются обучить вас своему предмету, если считают, что он вам не дается. Сама дона обладала поистине чудесным талантом во всем, касающемся шитья, вышивки, вязания, и с одаренными в этом направлении девушками занималась с удовольствием, а тем, кто не особо рвался к успехам, давала задания попроще.

Преподавательница, подобно нашей де Эстель, была не замужем, поскольку в гимназию принимали в основном тех учителей, кто мог спокойно уехать в пограничье и провести здесь большую часть года без привязки к семье. Однако, в отличие от старой девы, одну из основных задач женщины дона в своей жизни исполнила. То есть замужем побывала, но рано овдовела. Возможно, по этой причине ее характер не стал таким желчным и не претерпел разительных перемен в худшую сторону, а в молоденьких мечтательных тэа она не видела испорченных и вредных девиц. Но если тот же Олайош вспоминал свою сабен часто и с неизменной нежностью, дона Стеар о муже не упоминала и даже ни разу не поделилась с нами, каково это, сходить замуж. Наверное, ей там не очень понравилось, ведь дона никогда не начинала прихорашиваться в компании представителей мужского пола или кокетливо стрелять глазками.

Однако на сей раз, зайдя в класс еще до звонка колокольчика, мы застали довольно необычную картину. Учительница была уже на месте и занималась шитьем, а за ее спиной на широкой полке, где обычно лежали образцы и отрезы ткани, высилась стопка белоснежных рубашек. Причем, судя по беглому взгляду, именно мужских.

— Дона Стеар… — Мы просачивались в класс одна за другой, отвешивая витающей в грезах преподавательнице формальные поклоны, и занимали каждая свое место за широкими столами. Присутствие в комнате удивленно переглядывающихся девиц опять же осталось незамеченным. Учительница проигнорировала все наши приветствия. Встрепенулась она только по сигналу колокольчика, на который за годы учебы выработался определенный рефлекс не только у учеников, но и у преподавателей.

— Тэа, вы уже здесь?

Она немного смущенно посмотрела на нас, а мы снова встали и присели в поклоне.

— Как же быстро прошла перемена, — пробормотала преподавательница и положила на стол нитки с иглой. Поднялась, удерживая в руках белую ткань, и рассеянно смотрела на нас, явно пытаясь вспомнить тему сегодняшнего урока. Одна из девушек решилась помочь и, указав на полку позади учительницы, выпалила:

— Мы сегодня будем шить рубашки, дона?

Стеар быстро обернулась, однако медлила разворачиваться обратно, лицом к нам. Когда она решилась, я заметила на щеках женщины яркий румянец.

— Нет, тэа. Это не заготовки, а почти готовые рубашки, на которых осталось закончить вышивку. Они не для тренировок. Это подарок.

— Дона Стеар, если это дар для кого-то из наших преподавателей, тогда мы будем только рады помочь с вышивкой, — выступила вперед одна из наших умелиц. На уроках шитья нередко существовала такая практика, когда дона в окружении любимых учениц усаживалась заканчивать какую-то срочную, но объемную работу, вроде настенного панно или ковра, пока остальные шили что-нибудь менее сложное.

— О, это не на праздник. Тут иное дело. — Дона Стеар замолчала, краснея, словно девочка, и мучительно подбирая слова. — Вы же слышали о происшествии в купальнях, о страшном травяном монстре?