Дар жизни - Галина Гончарова Страница 35

– Он – жив!?

На меня воззрились с таким удивлением, словно у меня рога отрасли.

– Да у него ничего серьезного развиться не успело, – в тон лекарю ответила я. – Жар сбили, только до конца его убирать не надо, отхаркивающее дала, он еще днем будет откашливаться, может, еще даже дней десять… я оставлю все травы, мази и настойки, съезжу, пополню запас и приеду к вечеру.

– Госпожа Ветана, я пошлю за вами, если сыну станет хуже?

Вот теперь тон у баронессы был правильным, просительным, и я кивнула.

– Если у него резко поднимется жар, начнется неудержимый кашель или рвота – я тотчас приеду. И лучше верхом, а не в карете, так быстрее.

– Да, госпожа Ветана.

Я вздохнула, и принялась успокаивать баронессу. Сильно ж она сына любит…

И опасения ее понятны. Но как, не раскрывая своего инкогнито, убедить женщину, что ее сын в безопасности?

* * *

День прошел более-менее спокойно.

Одна рана на лбу не в счет. Три вызова к баронессе – наоборот. Бесполезных вызова. Лучше б я у нее оставалась, чем вот так гоняться.

Хотя не настолько уж и бесполезных.

Первый вызов был откровенно зря – служанка неудачно попыталась дать барону отвар, жидкость пошла не в то горло, парень подавился, закашлялся чуть ли не до рвоты, а поскольку в себя он пока не приходил, картина была страшноватая. Так что баронесса послала за мной слугу с лошадью. Я прибыла на место. Но все дела свелись к тому, чтобы вытереть больному лицо, прослушать легкие – и вздохнуть. Все в порядке.

А вот второй вызов…

Криталь пришел в себя и попросил поесть. Баронесса приказала налить сыну горячего бульона и вызвала меня, чтобы я сказала, что ему можно.

Бульон я разрешила. И даже размочить в нем несколько тоненьких сухариков, но не более того. Завтра можно будет ввести кашу, а сегодня – осторожно. Желудок у больного еще слабоват.

Я как раз собиралась обратно, когда…

– Вон отсюда, негодяй! Как вы посмели сюда прийти!?

– Баронесса, прошу меня простить…

Мужчина, который отступал от баронессы, выглядел настоящим аристократом. Высокий, светловолосый, сероглазый, выше меня почти на полторы головы, в дорогом костюме и при шпаге, с аккуратно подстриженными усами…

– Я пришел узнать, как себя чувствует Криталь. Если в этом есть необходимость, я привезу к нему придворного мага.

– После того, как вы чуть не убили моего сына, вам еще хватает наглости смотреть мне в глаза!? – задохнулась баронесса. – Граф, покиньте мой дом немедленно!

Ах, так это граф Реньи? Тот самый?

Я вгляделась более пристально. Низкий лоб, жесткие складочки у рта, губы, готовые сложиться в глумливую ухмылку – я очень хорошо представляла, как он отпускает циничное замечание о какой-нибудь женщине, а Криталь, не в силах выдержать позора, хватается за шпагу.

И знала ведь, что лучше не лезть вперед. Но – не удержалась.

– Госпожа баронесса, все в порядке.

– Госпожа Ветана! – обрадовалась мне, как родной баронесса.

– Госпожа? – смерил меня взглядом граф. Да так, что я словно бы увидела со стороны и платье из дешевой ткани, и грубые швы, и туфельки, купленные за двенадцать медяков, и руки с коротко остриженными ногтями, и небрежно заплетенную косу…

Не знаю, чего хотел добиться граф. Смущения? Растерянности? Уж точно не ответного откровенно брезгливого взгляда.

– Госпожа баронесса, это и есть тот господин, который ранил вашего сына?

– да, госпожа Ветана.

– Это славная победа, – усмехнулась я. – Полагаю, что после такого опасного противника, как Криталь Верандуа, господин граф отправится на новые подвиги? Отнимать цветы и девушек и игрушки у детей?

Мужчина побагровел. Некоторые блондины краснеют ровно, а этот пошел некрасивыми пятнами. Но постарался меня проигнорировать и обратился к баронессе.

– Если с вашим сыном все в порядке…

Уши у него предательски горели. А вот баронесса разыграла все, будто по нотам.

– Госпожа Ветана, я вас очень прошу. Если господин граф когда-нибудь встретит достойного противника, не соглашайтесь его лечить? За мои слезы, и слезы тех матерей, детям которых не повезло.

– Даже и не знаю, кто сможет стать достойным противником для такого блестящего кавалера, – усмехнулась я. – К сожалению, госпожа баронесса, доля лекаря безжалостна. Мы обязаны оказывать помощь даже последней твари.

Этого господин граф уже не вынес. Рванул воротник и вылетел вон.

Я посмотрела ему вслед со странным удовлетворением.

Я понимаю, что нажила врага. Я понимаю, что это опасно.

Мне плевать!

Когда опытный бретер вызывает сопливого мальчишку на дуэль по надуманному поводу… Убить за такое мало! Могла бы – так и сама бы!

Мы переглянулись с баронессой, и та крепко стиснула мне руку.

– Спасибо, госпожа Ветана.

– Тойри.

– Спасибо, Тойри.

* * *

Все я понимаю. Дура я, и дурее еще поискать, и не найти по Алетару.

Вот кто меня за язык тянул?

Чего я сорвалась?

Мое дело простое – лечить людей и жить спокойно. Год, два, пять, пока не стану совершеннолетней, или не выйду замуж.

А вместо этого я принимаюсь показывать зубы и когти. А это хорошо делать, только если ты – волк. А я-то далеко не он.

И что на меня нашло?

Теперь ведь граф наверняка захочет свести со мной счеты… если посчитает возможным марать руки.

Вот оно! То, что меня разозлило!

По рождению я стою выше баронессы. Если на то пошло, не я должна ей кланяться, а она мне. А ко мне относятся… да как к лекарке из желтого города и относятся. Талантливой, неглупой, но – и только. А в остальном – дешевая девица. Предложи побольше – и спектр услуг расширится.

Чувство собственного достоинства?

У девицы с помойки?

Смешно…

Но я-то не с помойки! Я пришла туда, чтобы спрятаться, но по рождению я стою не ниже того сопляка, которого сегодня лечила от последствий его же глупости.

И вот возникает противоречие между ролью и сущностью. В первый ли раз?

Я подумала, прислушалась к себе. Кажется, не в первый.

Плохо, очень плохо. А что делать будем?

Разбираться надо. Что есть роль, что есть сущность. Дешевая девица – роль. Лекарка? Дар, или проклятие, вот уж не знаю. Моя сущность, иначе и не скажешь.

Но раньше такого не возникало?