Замуж за орка, или Эльфы тоже плачут - Ирина Успенская Страница 35

Когда она прошла, тетушка Сагха вытолкнула из-за ширмы Шеола с подносом в руках и, пригрозив ему кулаком, кивнула в сторону уходящей Элизабет. Хан закатил глаза, но встретив свирепый взгляд, покорно пошел к своему шатру, тихо бубня под нос.

– И только посмей сказать девочке хоть одно грубое слово, шимрец! – прошипела тетушка ему вслед. – Будь нежным, словно это твой боевой топор!

Орчанка стояла в проходе и с прищуром следила за ханом, думая, что где-то в сундуке валяется молот любви, доставшийся в наследство от Чиу, ее предпоследнего мужа. Может, достать да двинуть хорошенько по головам всех троих?

Из-за ее спины выглянул Дри.

– Надо было мне идти! В этом увальне нет ни капли романтики.

– Именно поэтому он и будет ее кормить! – отрезала тетушка Сагха и с нежностью посмотрела на шамана. – Ты-то и без пирожков сможешь ей понравиться. А пока исчезни! Займись делами своего народа! И отнеси детишкам гостинцы от тетушки, я в корзину сложила.

– Да они скоро сыпью покроются от сладкого!

– Ты будешь со мной спорить? Не посмотрю, что Владыка…

– Ушел, ушел!

Дри чмокнул матушку в щеку и растворился в воздухе.

– И носки теплые надень, – крикнула вслед орчанка, скрываясь за занавеской.

Шеол зашел в шатер и с порога громко крикнул:

– Женщина!

Элизабет, которая только собралась поплакать в подушку, выглянула из спальни. Аромат свежеиспеченной сдобы коснулся ноздрей, и в животе тихонько заурчало. Старший муж стоял в проходе и хмурился.

– Жена, поторопись! Накрой на стол, пока я переоденусь.

Он поставил поднос на низкий столик и исчез за одной из тяжелых штор. Элизабет хотела фыркнуть и заявить, что для этого существуют слуги, но булочки пахли так восхитительно, что она промолчала. Быстро расставила тарелки, в центр водрузила большой медный чайник и, убрав поднос, села на подушки. Рука сама потянулась за булочкой, но она одернула себя. Все же, наверное, лучше соблюдать приличия и дождаться мужа. Интересно, а где второй? С шаманом общаться ей было проще. А вот с ханом…

Она вспомнила их первую встречу, свои ощущения на грани стыда и желания и слегка покраснела. Сегодня ночью он тоже был более груб, но отчего-то его варварские ласки запомнились больше, чем нежные прикосновения Дри.

Когда появился Шеол, с каплями воды на могучих плечах, в одних только штанах, щеки Элизабет могли сравниться цветом с алым ковром на полу. Муж выглядел очень соблазнительно, даже его клыки не казались уже Элизе такими страшными, как в первый день их знакомства. Да и не мешали они… Вон, у Тургуна намного длиннее, а зомбички говорили, что он пользуется большим успехом у девушек в людских поселениях. Ох! Что за мысли лезут в голову!

Хан усмехнулся и улегся на подушки, облокотившись на локоть и вытянув ноги, налил горячий ароматный чай в высокие узкие кружки и только после этого заговорил:

– После еды я отвезу тебя на Большое озеро, покажу русалок.

Элизабет уже откусила пирожок и поэтому только кивнула.

Шеол пил чай и смотрел, как она ест. Изящная тонкая кисть, длинные пальцы, кружку держит двумя руками. Надо приказать, чтобы для нее нашли небольшую фарфоровую чашку, такую же хрупкую, как и сама ханум Элизабет. Была бы она всегда такой молчаливой и покладистой, лучшей жены и желать не стоит. Вон, какие взгляды из- под ресниц бросает, так и хочется спросить, что за мысли крутятся в ее симпатичной головке, когда она так мило краснеет, глядя на его обнаженную грудь. А может, никуда ее не возить, а завалить здесь на коврах да заставить кричать от желания?

Но матушка сказала везти, значит, придется ехать, нельзя ее огорчать непочтением. Девиц на свете много, а мать одна. Шеол вздохнул и поднялся.

– Пойду, заседлаю драка. Жду тебя. Да полотенце возьми в сундуке, купаться будем.

Когда он вышел, Элизабет вздохнула с облегчением, не спеша доела пирожки, допила чай, переплела косу, потом переоделась, надев под рубаху тонкую сорочку. Так же медленно порылась в сундуках в поисках полотенец, и только когда с улицы раздался недовольный голос мужа, обещавшего выпороть медлительную жену, неторопливо вышла из шатра.

– Я на этом не поеду!

Драк поднял на нее оранжевые глаза и медленно махнул шипованным хвостом. Огромная плотоядная ящерица, покрытая зеленой чешуей, зубастая и даже на вид опасная, повернула голову и в нетерпении царапнула по камням передней лапой. На твердом граните остались четкие глубокие следы.

– Спокойно, Зверь!

Шеол легонько стукнул его по шее.

Драк вновь посмотрел на Элизу и облизнулся раздвоенным языком.

– Не поеду!

Шеол не стал спорить – молча свесился с ящера и, подхватив взвизгнувшую Элизабет за талию, усадил перед собой. И сразу же пустил драка в галоп. Элиза завизжала и изо всех сил вцепилась в довольного орка, спрятав лицо у него на груди. От Шеола пахло можжевельником и чистым мужским телом. Он одной рукой держал поводья, а второй крепко прижимал жену к себе.

– Страшшно? – словно легендарный змей Апья, прошипел хан.

Конечно, страшно! Ящер передвигался огромными скачками, и Элизабет подпрыгивала при каждом его прыжке! Зато хан сидел в седле как влитой и успевал гладить жену по спине и слегка щипать за попу.

– Открой глаза, женщина.

Элизабет вцепилась в ремень мужа и несмело приподняла голову.

– Ах!

Они стояли на вершине холма, впереди синело и мерцало огромное озеро, сливающееся с горизонтом, а до самых гор расстилалась степь.

Она никогда не бывает одинаковой. Утром спокойная и безмятежная, днем изменчива, как океан, вечером таинственная и манящая. В любую пору года, в любую погоду. То свежая зелень, то цветное разнотравье, то золотая щедрость созревших лугов. Нет места прекраснее под луной, чем наша степь.

Элизабет подняла на него удивленные глаза. Этот неотесанный орк, хам и грубиян, который умеет только рычать и скалиться – поэт и романтик? Так он только притворяется грубым и невежественным! Как же мало она знает о своих мужьях. Нужно обязательно расспросить тетушку Сагху, когда она попросит у Элизы прощения за свое недостойное поведение.

– Я никогда не видела места красивее.

– А что ты видела в своей жизни, ханум?

Дыхание Шеола скользнуло от шеи по ложбинке спины, вызывая непонятное томление.

– Я была с папенькой в столице. Когда была маленькой, – тихо ответила Элиза, понимая, что ей похвастать нечем.

Все ее жизнь прошла за стенами родового замка, да и сама она не стремилась путешествовать, считая, что главное для девушки – это удачно выйти замуж.

Дри любит тень лесов, где вековые маллорны упираются кронами в небо, а солнечные поляны чередуются с прохладой тенистых кущ, но мне не нравится лес. Я люблю свободу, ветер, скорость. Лишь море может сравниться с безбрежным простором степи.