Основной рубеж - Алекс Орлов Страница 35

— Надо же, ребята по ту сторону Рубежа довольно прилично соображают в этих делах.

Шиманов окинул Конвея высокомерным взглядом и сказал:

Как раз ребята из-за Рубежа здесь ни при чем. До сублимации материала додумался я сам. Доктор Шиманов собственной персоной.

— Ну, док, — развел руками Конвей, — мои поздравления.

— Я так понимаю, мистер Конвей, вы еще незнакомы с технологической цепочкой нашего уникального производства?..

— Откуда, док? Я же только три дня как поставлен на эту должность, на место Пита Фальконе.

— А что же случилось с мистером Фальконе?

— Пита отправили на «пенсию»… — И Конвей провел по горлу ладонью.

— Оригинальный способ, — понимающе кивнул Шиманов. — Ну, так я могу вам все показать. Идемте, здесь уже и без нас управятся.

Из большого разгрузочного помещения доктор Шиманов провел Конвея в холодный и темный склад. Доктор достал из кармана миниатюрный фонарик и, включив его, посветил по сторонам.

— Вот это следующая стадия производства. Здесь наш материал «вызревает». Он набирает из питательного раствора воду и другие недостающие элементы.

— В этих аквариумах и мужчины и женщины?

— Это не люди, мистер Конвей Я предпочитаю называть их самцами и самками. Здесь только самцы, потому что выход конечного продукта из них гораздо больше.

— Их здесь много… — заметил Конвей, глядя на уходящие к потолку стеллажи.

— Да, около десяти тысяч, — бодро кивнул Шиманов. — Ну что, идем дальше?..

— Идемте, док.

Оба прошли через дезинфекционную камеру и вышли в другое помещение, где стояли несколько столов, окруженных разной аппаратурой.

Увидев группу людей в белых комбинезонах, орудующих скальпелями возле лежащего на столе тела, Брин Конвей не удержался от вопроса:

— Вы что их здесь, режете?..

— Ну зачем вы так, мистер Конвей? — укоризненно покачал головой Шиманов. — Здесь, — и он хозяйским жестом обвел помещение, — мы даем этим существам жизнь. Здесь они пробуждаются ото сна. А это, — кивнул он на столпившихся возле стола сотрудников, — неудавшийся вариант. Ему производят вскрытие, чтобы выяснить, почему он не очнулся… Только и всего…

— Понятно… А что потом, когда они просыпаются?..

— Если все нормально, организм «кормят». Делают одну инъекцию глюкозы, а через полчаса уже вводят китониты. Очень концентрированные китониты, — подчеркнул Шиманов. — После этого в оживленном материале начинает вырабатываться… э… мы называем его сидатин. Примерно через пять минут концентрация сидатина в материале достигает наибольшего значения и потом начинает спадать. Очень важно не упустить этот момент, мистер Конвей. С помощью всех этих умных приборов, которые вы здесь видите, мы и ловим эту «золотую середину».

— Ну а потом?..

— Потом? Потом мы укладываем… э… объект на транспортер, и он идет в измельчитель.

— Куда?!

— В измельчитель. Это что-то вроде большой мясорубки… Пойдемте, я вам все покажу.

— Ну хорошо… — без энтузиазма согласился Конвей и отправился вслед за Шимановым.

— Понимаете, мистер Конвей, сидатин очень дорог, и чтобы свести его потери к минимуму, нужно максимально измельчить материал и подавать в перегонку только высококачественную пульпу… Вот мы и на месте…

— О, док… — покачал головой Брин Конвей, ловя ртом воздух.

— Вам повезло, что еще не закончилась перегонка предыдущей партии материала. Смотрите, это первоначальный накопитель… А вот по этому трубопроводу пульпа подается в реактор. Здесь добавляются связывающие элементы и катализаторы… А вот на этом этапе проводится обезвоживание… И наконец дистилляция… Мы специально выполнили оборудование из высокопрочного стекла, чтобы весь процесс переработки проходил наглядно. Что с вами, мистер Конвей?..

Брин стоял без очков и респиратора и изо всех сил боролся с приступом тошноты.

— Док, давайте на сегодня прекратим, ладно? — жалобно попросил Конвей.

— Никаких проблем… Тем более что я уже все вам показал. Разве что… Вот чистейший сидатин. Идеальная очистка — как слеза… — И Шиманов поднес небольшую колбу к глазам своего экскурсанта.

— Ой, док, уберите… — болезненно сморщился Брин.

— Вот такая колбочка стоит триста тысяч кредитов, — сообщил Шиманов.

— Сколько?.. Постойте, док, не убирайте. Дайте я еще посмотрю, — сразу забыл про свое недомогание Конвей. — Триста тысяч, док?.. Да ведь тут грамм сто…

— Примерно так, но эффект сидатина просто потрясающий…

— И что же он делает?.. — спросил Брин, возвращая Шиманову драгоценную склянку.

— Он творит чудеса. Простой пример — заживление ран. Гниющая рана от осколка из пружинной стали затягивается за два часа, и для этого требуется всего половина миллилитра сидатина.

— Да, док, это впечатляет, — кивнул Брин Конвей, который не по рассказам знал, что такое рана. — Ну а еще что?..

— Наращивание тканей. Причем любых. Даже нервных клеток…

— Объясните попроще, док…

— Ну, например, вы потеряли ногу.

— Типун вам на язык, док. Давайте отстранение…

— Ну хорошо. Некто потерял ногу. Можно, конечно, подождать, пока в банке органов появится подходящая и приживить ее, но очень часто этого сделать невозможно. А с сидатином совсем другое дело. Он заставляет клетки делиться с удивительной скоростью. При отработанной технологии новую ногу можно вырастить за одну неделю.

— Иди ты… — пораженно покачал головой Конвей. — Ногу за неделю…

— Теперь вы понимаете, какая мощь заложена в сидатине?..

— О да, док, теперь понимаю.

— Если поставить производство на настоящую промышленную основу, то можно получить неуязвимых солдат, на теле которых затягиваются все полученные в бою раны. А старики, я имею в виду состарившихся «денежных мешков», — это целая программа. Ведь прием пятидесяти грамм сидатина сделает из старика цветущего юношу…

— Так это ж какие деньги можно качать, — начало доходить до Брина Конвея.

— Вот то-то и оно… — согласился Шиманов.

— Спасибо за лекцию, док, мне пора идти с докладом.

— К мистеру Панакису?..

— К нему самому.

— До свидания, мистер Конвей, желаю удачи.