Лесовик. Рудники - Евгений Старухин Страница 35

Поспать мне все же не дали, вскоре меня растормошил Могучий Клык.

– Завтра убийцу узнаешь?

– Надеюсь на это.

– Тогда становись рядом со мной, твою вонь я, так и быть, потерплю. Главное, когда его опознаешь, шепни мне на ухо.

– Хорошо. Кстати, хотел поинтересоваться у тебя, что ты можешь продать за черную руду?

– Издеваешься? Черную руду у меня никто не возьмет, как и аметисты удачи! Это тебе не обычная медь, здесь учет этой руды ведут строго! Ни один кусочек налево не прошмыгнет. Кстати, какая прочность у жилы?

– Двадцать тысяч, а что, разве у нее может быть другая прочность?

– Конечно, жилы попадаются прочностью от пяти до пятидесяти тысяч.

– Значит, у меня середнячок.

– Ну да, ну да. Двадцатка в одно рыло – это далеко не середнячок, но это больше, чем полтинник на троих! Ты жук, каких еще поискать! Расскажи, как ты смог с крысами договориться?

– Просто отнесся к ним по-человечески, предложил сотрудничество.

Тот засмеялся и даже шлепнул ладонью по земле.

– Парень, ты себя со стороны слышал? Так говоришь, как будто крысы тебя понимали, вот как я сейчас.

– Разумеется, понимали, иначе как бы я мог с ними договориться?

Он оглянулся по сторонам и приблизился ко мне вплотную:

– То есть ты хочешь сказать, что можешь говорить на крысином?

– Думаю, что не только на крысином.

Теперь он смотрел на меня с легким недоверием:

– Парень, да ты набит сюрпризами, как шаман бубенчиками.

– Разве это не обычное умение друида?

– Ну да, если друид уровня этак двухсотого, да и непохож ты на друида, даже на начинающего. Впрочем, не хочешь говорить…

– Не хочу!

– Правильное решение. И кстати, лучше помалкивай об этом своем умении.

– Почему, ведь Шрам-то наверняка уже догадался. И потом, как еще можно договориться с крысами, если не умеешь балакать по-ихнему? Думаю, все это прекрасно понимают.

– Все, да не все. И уж постарайся ничего подобного завтра не ляпнуть перед проверяющим.

– Хорошо, спасибо за совет.

– Ладно, спокойной ночи. Завтра будет сложный день. Выспись как следует.

– Спасибо, постараюсь, тебе тоже спокойной ночи.

Орк побрел к своим котлам, опираясь на костыль, а я опять себя укорил. Надо было самому к нему прийти, проконсультироваться. Вместо этого инвалид ко мне на костыле хромает. И то, что я об этом не подумал, меня не извиняет. Вообще я что-то своими мозгами чего-то шевелить отказываюсь, а ведь надо, надо шевелить! Скоро уже все извилины выпрямятся. Ладно, спать.

Удар сапогом по ребрам не дал мне заснуть. Да что ж за жизнь-то такая собачья? Вечно не дают поспать! Надо мной стоял Шрам и уже заносил ногу для повторного удара:

– Надеюсь, тебе хватило мозгов не продавать черную руду налево? – К счастью, второго удара не последовало, мне и первого хватило, хоть он и был не сильно болезненным, скорее неприятным, но повтора все равно не хотелось.

– И тебе доброй ночи!

Тот усмехнулся:

– Я жду ответа на свой вопрос.

– Нет, конечно!

– Что нет? Не хватило мозгов?

– Нет, я не продавал руду налево. Хотя желание такое было.

– И что же остановило?

– Могучий Клык не взял.

– Да? Молодец! А чего же он тогда к тебе прискакал?

– По личному делу.

– На моем руднике не может быть ни у кого личных дел, кроме меня.

– Значит, может.

– Рассказывай.

– С чего бы это?

– С того, что я могу устроить тебе чрезвычайно веселую жизнь.

– Не напугал.

Он некоторое время давил меня взглядом, но, не добившись результата, пошел на уступки:

– Что хочешь взамен?

– За предательство друга?

– За устранение нежелательных последствий.

– Давай у него спросим, если согласится, расскажу, ну а если нет… – я развел руками.

– Ну, если выяснится, что звон был на пустом месте, обоих вас…

Мы пошли к котлам. Повар уже улегся поспать.

– Могучий Клык.

– Чего тебе, крысолюб? – поинтересовался орк, не открывая глаз.

– Десятник желает знать твои дела со мной…

– А рожа у него не треснет? – Он открыл глаза и, выпучив их как глубоководный краб, уставился на Шрама: – П-прошу прощения, господин десятник.

– Уверяю вас, господин повар, что не треснет.

– Он может помочь, – вставил я свои пять копеек.

– Молчал бы уж! – Он махнул на меня рукой. – Он же теперь не отвяжется.

– Не отвяжусь, – подтвердил Шрам. – Я должен знать, что происходит у меня под носом и чем это угрожает.

– Как ты говорил, он может помочь?

– Он может помочь опознать…

– Да ладно уж, договаривай, чего там, дальше он и так догадается.

– Значит, все же вышли на след убийцы?

– Ну? Я же говорил!

– Самосуда не будет, его накажут по закону!

– Ага! По вашему закону за убийство каторжника он отделается штрафом! – Из орка, казалось, вынули стержень. Было жалко на него смотреть. Шрам отбирал у него последнее – месть за друга.

– Самосуда все равно не будет! Ладно, что ты говорил про опознание?

– Я нашел под обвалом поломанную пилу. Так вот ею убийца перепилил опоры штрека.

– М-м-м, и что? – Шрам на меня смотрел с непониманием, орк же с разочарованием.

– Ваш народ не любит контактировать с инструментами обработки дерева. И у всех, когда их попросят прикоснуться к пиле, на лице будет брезгливость или презрение, а вот у убийцы может проскользнуть страх.

– Хм, а у парня, кажется, есть мозги! – Из уст Шрама это были лучшие слова в мой адрес, орк же просто улыбнулся.

– Проведем опознание сразу после побудки и раздачи еды. Проверяющий обычно приезжает через полчаса, времени должно хватить. И чтобы никаких сюрпризов!

– Только обязательно верните мне пилу после опознания.

– Хм, а зачем она тебе?

– Это мой инструмент, и я хочу, чтобы мне его вернули.

– Ну ладно, не жалко. Отдам я тебе эту пилу.

Получив пилу, Шрам развернулся и ушел.

– Вот и кто ты после этого? – Орк задал вопрос тихо, он явно был обижен, но ярости у него не было, действительно вынули стержень из него.