Кремль 2222. Коломна - Андрей Посняков Страница 35

– Не надоело-о-о-о?!

– Надоело! – отрывисто рявкнули в ответ.

Все ясно – смена караула.

Юноша покачал раскалывающейся от боли головой и тихо застонал – все, что могло случиться плохого, увы, случилось, он оказался в плену. Интересный вопрос – как? Каким образом? Ведь еще вчера… Нежданная встреча со Сгоном, брага… И вот, теперь…

Рат не успел додумать – снаружи, за окованной железными полосками дверью, раздались чьи-то тяжелые шаги, послышались громкие голоса и смех.

Дверь резко распахнулась, метнулся по углам оранжевый свет факелов, и ворвавшиеся в узилище темные длиннорукие фигуры принялись злобно пинать всех подряд:

– Эй, подымайтесь! Живо, болотные ублюдки, х-ха!

Просвистел, щелкнул бич, ожег чью-то спину – послышался жалобный вскрик.

– Ленивые твари! Живо, я сказал!

Узники торопливо вскакивали на ноги, вместе со всеми поднялся и Ратибор, справедливо предположивший, что обитателей узилища сейчас собираются куда-то вести.

Выбраться бы отсюда. А там поглядим.

Подгоняемые пинками и ударами, пленные поднялись по узким ступенькам каменной древней лестницы наверх, на утоптанную площадку перед Маринкиной башней, называемой иногда еще и Круглой – такой она, на самом деле двадцатигранная, казалась издалека.

Как и вчера, день нынче выдался ясный, однако с утра было довольно прохладно, да только что показавшееся в небе солнце еще не грело… впрочем, оно уже и днем грело мало – осень.

Десяток молодых ухмыляющихся дикарей, вооруженных короткими копьями и дубинами, без лишних слов погнали пленников к полуразваленной Успенской звоннице, которую, по-видимому, намеревались зачем-то восстановить. Зачем – Рату было не очень понятно, ведь дикари традиционно жили в непроходимых лесах, время от времени совершая набеги на селения сородичей или дальние деревни людей. Зимой прорывались и к башням, обламывали зубы, правда, лет пять назад ворвались-таки в Спасскую, но их оттуда вскорости выбили с треском. Нынче же, судя по всему, удача улыбнулась нео – проклятые отморозки захватили весь Кремль! И мало того, что захватили, еще и принялись восстанавливать, что для дикарей было совершенно нехарактерно. Их дом – лес, непроходимая чаща. Выбрался, устроил лихой налет, да с награбленным добром, с пленниками обратно в лес. А тут звонницу восстанавливают. Как говорила матушка – на хрена козе баян, спрашивается? Зачем тупой лесной сволочи Кремль? Не жить же они здесь собрались?

Хотя, в свете последних событий, кто их знает?

– Работать! – подведя узников к развалинам, приказал начальник караула – приземистый, чрезвычайно широкоплечий и упитанный тип, чем-то похожий на большую свинью, одетый в яркий кафтан с узорной вышивкой, ранее явно принадлежавший какому-нибудь башенному боярину.

– Всем работать! Не лениться, иначе – бить, бить!

В подтверждение своих слов, Свинопотам – именно так про себя прозвал его Ратибор – выхватил из-за пояса кнут из дубленой кожи и с размаху опустил его на спину первому попавшемуся подростку. Разорвав телогрею и рубаху, кнут добрался до кожи, парнишка дернулся, узкое, осунувшееся лицо его исказилось болью.

– Работать, ага, ага!

Узники, включая и только что избитого, взялись за камни.

Работа оказалась несложной, но чрезвычайно тяжелой, особенно для подростков, стариков и приведенных из какого-то другого узилища женщин. Нужно было перетаскивать или перекатывать, кантовать, если не получалось тащить, камни и осколки битого кирпича, освобождая ворота, которые дикари всерьез вознамерились отремонтировать, не жалея сил попавшихся в их цепкие лапы узников.

Бежать на рывок, сразу же, не представлялось возможным – Ратибор все же вполне здраво оценивал ситуацию. Слишком уж много вокруг врагов! Непосредственно занимающийся охраной узников «десяток» под чутким руководством Свинопотама, да еще и множество дикарей вокруг, занимающихся самыми разными делами, а чаще – просто шатающихся безо всякого конкретного дела. Кроме надсмотрщиков, конкретным делом занималась лишь молодежь, рядом, в скверике-«блюдечке» под руководством опытных воинов отрабатывая приемы пешего строя. Тренировали их на совесть, опытный глаз Рата отметил это сразу. Взаимодействие в паре, в «пятерках», в «десятках», построение и атака в каре – покойный воевода Твердислав учил примерно так же. А еще из Маринкиной башни дикари притащили целую кучу пищалей, видать, собрались учиться стрелять.

Огнестрельное оружие, восстановление Башен, изучение тактики боя – все это никак не вязалось с образом отсталых лесных дикарей. Хотя обликом и повадками дикари оставались дикарями, но кто-то явно заставлял их упорно тренироваться и что-то изучать. И этот кто-то – вожак! – явно отличался недюжинной сметкой, умом и безумной жаждой власти. А еще – неописуемой дикой жестокостью, иному вождю нео просто не подчинялись бы. Взглянуть бы на этого деятеля хоть одним глазком… А может, это тот, «облезлый»?

Для себя Рат пока решил так: присмотреться, прикинуть, что к чему, а потом уж и бежать, используя любой подвернувшийся случай. Вырваться и отыскать Ясну – вот что сейчас было для юноши главным.

Врагов оказалось много, слишком много – откуда они и взялись-то в таком количестве в этих диких лесах? Впрочем, леса-то были бескрайние, тянувшиеся до самых Уральских гор, а то и дальше. Кто там только не жил! Зимой охотники встречали многих: и разведчиков нео, и ходоков, или, скорей, беглецов из дальних лесных селений. Обычных, ничуть не мутировавших, людей, которых дикари презрительно именовали «хомо», считая лишь себя высшей расой, достойной жить на земле.

Кстати, как заметил Рат, нео промеж собой тоже различались, правда, не сильно – не внешностью, а аксессуарами: прической, одеждой, оружием. Даже речью! Большинство всегда говорило о себе – «он», некоторые, особо отсталые, знали только местоимение «мы», и лишь немногие говорили «я», выделяя себя, как отдельную личность.

Кое-что о повадках лесных дикарей юноша знал и раньше, однако многое сейчас стало для него открытием. В речь врагов он вслушивался невольно, ибо надсмотрщики были не дураки почесать языками. В то же время, бросая внимательные взгляды на тренирующуюся в скверике молодежь и всех прочих, околачивавшихся в округе, пленник сделал вывод, что все эти дикари принадлежат не к одному племени, а к нескольким. Это было хорошо видно издалека: какие-то отряды состояли из бритоголовых, а какие-то, наоборот, щеголяли длинными нечесаными космами. Кто-то, несмотря на начало октября, ходил полуголым, выставляя напоказ многочисленные, покрывающие, казалось, все тело, татуировки, кто-то с гордостью носил одежку из звериных шкур, а кое-кто – цветастые домотканые накидки с вышитыми затейливыми узорами. Значит, где-то знали ткачество, где-то – нет, где-то умели ковать железо, делать примитивные мечи, а где-то использовали дубины. Умный и жестокосердный вожак сплотил разрозненные, часто враждебные друг другу, племена. Наверняка при помощи грубой силы – ибо иначе эту лесную сволочь было бы не сплотить никак.