Рыцари Пречистой Девы - Александр Рудазов Страница 35

Запомните, пацаны, местного шефа называть не батей, не отцом и даже не паханом! Только Папой…

Неизвестный авторитет

Путь через два графства и одно баронство занял пять дней. Как ни странно, ехать в уарлкоуте Вон понравилось еще меньше, чем верхом. Во-первых, в нем немилосердно трясло, а во-вторых, Креол настоял на том, чтобы использовать вынужденное безделье с пользой. «С пользой» в его понимании означало обучение магии.

– Ты не стараешься! – возмущенно заявил он уже в тысячный раз, когда Ванессе в тысячный раз не удалось увидеть его, Креола, ауру. – Я же снял маскировку, почему тебе не удается меня увидеть?!

– Не знаю! – обиженно огрызнулась девушка. У нее уже глаза болели от перенапряжения. – Может, у тебя ее нет!

– Как это – нет?! Она даже у тебя есть, а я архимаг, у меня аура – всем аурам аура!

– Вон, да ты не переживай так… – посоветовал Хубаксис, лениво жующий кекс размером больше его самого. – У меня тоже сначала ничего не получалось…

– А у тебя и сейчас ничего не получается, – слегка развеселился Креол. – Ладно, начинаем всё заново…

Ванесса тоскливо застонала…

Лод Гвэйдеон ехал рядом с уарлкоутом, напряженно шевеля губами. После долгих раздумий он наконец-то сумел придумать рифму к «красный». Правда, очень плохую – «синий».

– Фиалки красные, розы синие… – бормотал он, пытаясь продвинуться дальше этих четырех слов. – Фиалки красные, розы синие….

Благословен и год, и день, и час,

И та пора, и время, и мгновенье,

И тот прекрасный край, и то селенье,

Где я был взят в полон двух милых глаз.

Благословенно первое волненье,

Когда любви меня настигнул глас,

И та стрела, что в сердце мне впилась,

И этой раны жгучее томленье.

Благословен упорный голос мой,

Без устали зовущий имя донны,

И вздохи, и печали, и желанья,

Благословенны все мои писанья

Во славу ей и мысль, что непреклонно

Мне говорит о ней – о ней одной!

Эти стихи прочел Бат-Криллах, в собачьем обличье бегущий рядом с Гордым. Лод Гвэйдеон, опешив, воззрился на него и прошептал:

– Пречистая Дева, это же великолепно… Неужели это сочинил ты – демон?!

– Нет, господин Гвэйдеон, это Петрарка… Простите, я не хотел вам мешать, просто как-то само вспомнилось…

– Ты мне не помешал! – горячо возразил паладин. – Прочти еще что-нибудь… хотя нет, подожди, сначала прочти еще раз это, я должен записать!

Между нами, лод Гвэйдеон собирался бесстыдно выдать этот сонет за свой. Даже у самых чистых и благородных людей бывают свои слабости: лод Гвэйдеон ужасно стыдился своей редкой бездарности в стихосложении. На Каабаре считалось, что любой истинный дворянин должен уметь складывать простенькие вирши на раз, а Серебряные Рыцари и в этом давали сто очков вперед всем остальным. Но везде найдется своя белая ворона: Генерал не мог срифмовать даже пару строчек…

Несколько раз компания проезжала через села и веси, а один раз и сквозь небольшой городок. Он оказался столицей баронства Ростолед. Ванесса окончательно убедилась, как им повезло заполучить в проводники настоящего паладина: один только вид его серебристых доспехов открывал все границы и резко улучшал отношение таможенников и дорожных мытарей к их группе. Да и разбойники, встретившиеся на агидесской дороге, поспешили сбежать подобру-поздорову, едва смекнули, что нарвались на Серебряного Рыцаря.

Хотя были у такого проводника и свои недостатки – им дважды приходилось слегка отклоняться от прямого пути, поскольку лод Гвэйдеон у каждого встречного выспрашивал, нет ли где поблизости какой нечисти. Как уже упоминалось, дважды нечисть нашлась – в Омнико крестьяне пожаловались на троих некростеров, поселившихся в роще, а в Агиде обнаружился борамец. Ни некростеры, являющиеся, по сути, всего лишь ожившими скелетами, ни борамец, уродливая помесь животного и растения, не составили большой проблемы.

Священное государство Мерейерея не так уж сильно отличалось от других стран, не священных. Такие же леса и поля, такие же крестьяне – частью вольные, частью крепостные. Хотя вольных в Мерейерее было очень мало: вся земля в этой маленькой стране принадлежала правительству. То есть – Верховной Жрице. Так что даже вольным вилланам приходилось арендовать у нее пахотную землю…

В других государствах крепостной, недовольный своим лордом, имел право перейти к другому, если тот, другой, согласен его принять. Поэтому лорду волей-неволей надо было либо создавать своим вилланам приемлемые условия жизни, либо каким-то образом не давать им его покинуть. Теоретически такой закон действовал и в Мерейерее, но поскольку лорд тут был ровно один – Верховная Жрица, то и уходить было не к кому: крепостные не имели права самовольно пересекать государственную границу…

А вот столица с коротким названием Лор обыкновенной отнюдь не была. По сути, это были два города – внешний и внутренний. Во внешний допускали всех и каждого. Во внутренний – только женщин, Из мужчин исключение делалось только для монахов и Серебряных Рыцарей: экзорцисты уже давно источали желчь, требуя включить в этот список и их. Даже императору Кахалы, если бы он вдруг пожелал посетить Лор, пришлось бы оставаться во внешнем городе.

Лод Гвэйдеон с виноватым видом объяснил это, пока они подъезжали к внутренним воротам. Креол только презрительно фыркнул: плевать он хотел на любые законы. Впрочем, Бат-Криллаха они все же оставили снаружи – демону было страшновато входить в город с таким количеством храмов.