Искра и ветер - Алексей Пехов Страница 35

– Верно. Именно в этот день, много тысячелетий назад, Мелот подарил первым из нас книгу Созидания.

Она с любовью провела пухлыми короткими пальцами по темному корешку.

– Я хочу, чтобы на праздник ты осталась с нами. Выполнишь мою просьбу?

– Да, мать-настоятельница.

Альга не хотела оскорблять ту, что спасла ее, и не видела большого вреда, если задержится еще немного.

– Вот и чудесно. Вечером будет служба. Тебе должно понравиться. А я пошлю кого-нибудь из слуг в город, чтобы они договорились с торговцами.

– Зачем?

– Не будь наивной, дочь. В одиночку твое путешествие в Корунн продлится вечность. Особенно, когда война совсем близко. Я не одобряю того, что ты направляешься в столицу. Это не умно. Восток горит огнем, если так продолжится и дальше – город окажется в серьезной осаде, и лишь Мелот знает, чем это завершится.

– Мне придется туда поехать.

– Хватает одного лишь взгляда на тебя, чтобы понять, как ты упряма, – вздохнула жрица.

– Многие так говорят.

– И они правы. Ты вновь можешь попасть в неприятности. – Она помолчала и еще раз вздохнула:

– Как твое здоровье?

– Хорошо, – солгала девушка. – Увидимся вечером, мать-настоятельница.

– Доброго дня, дочь.

Гостевая комнатка, где поселили Альгу, была маленькой, с небольшим окном, выходящим на колокольню, и гораздо более уютной, чем те, в которых обычно жили жрицы. Шторы теплых цветов, кружевные занавески, кровать с мягкой подушкой, новая мебель – все это нравилось ученице Галир, и она, как обычно с ней бывало, когда приходилось по сердцу место, не горела большим желанием его покидать.

Девушка распахнула форточку и, слушая, как на улице кричат грачи, не спеша, собирала вещи в котомку. Их было немного – лишь то, чем поделились с ней жрицы.

Ходящая не помнила, как оказалась здесь. После того, как она убила господина Дави, все было словно в горячечном бреду. Альга вышла на дорогу, но затем вернулась назад, к лошадям. В голове звучали слова колдуна о его брате, который вот-вот должен приехать. Ее обязательно догонят, если идти пешком – это она понимала, даже когда сознание на несколько мгновений гасло от боли.

Ночь, снежная круговерть, мороз, пробирающийся под одежду, пустая дорога, тусклые огни в окнах. Альга боялась сворачивать к ним, не зная, чего ждать. Страх заставлял ее быть осторожной и никому не доверять после случившегося. Она не знала куда скачет, для чего, и что будет делать дальше. Ходящая тонула в боли, теряла сознание, приходила в себя в седле, ехала по бездорожью, мимо серебристых ив у реки, туда, где ее никто и никогда не найдет.

– Нельзя сдаваться. Я буду сильной, – шептала она разбитыми губами, и снежинки словно белые призраки танцевали вокруг нее, обещая показать дорогу в Бездну. В какой-то момент Альга перестала чувствовать свои ноги и увидела себя со стороны, как будто она парит над землей.

Уже за полночь девушка выехала на какой-то широкий тракт, такой же пустой, как весь мир, и в этот раз потеряла сознание уже надолго.

Ее нашли лежащей на обочине дороги и привезли сюда. Жрицы приняли незнакомку, предоставили крышу над головой и выходили. Ходящая провалялась в горячке до самого начала весны. А затем, когда пришла в себя, была настолько слаба, что ей потребовалось множество времени, чтобы твердо встать на ноги и решиться на дальнейший путь.

Беседа с господином Дави не прошла даром. Пытка, которую она пережила, до сих пор давала о себе знать. Альга внезапно чувствовала слабость, головокружение, резкие уколы в груди, и из носа начинала хлестать кровь. В первые дни это случалось часто, иногда по три-четыре раза, затем, по мере выздоровления – все реже и реже. Мучавший ее кашель прошел, и девушка, поняв, что не падает через нар после того, как встала с кровати, решила – пора собираться в дорогу…

Утром, едва пропели третью молитву и затих колокол, Альга вышла на улицу, закинула котомку на плечо и направилась к воротам. На ней было подаренное жрицами простое темное шерстяное платье с белым воротничком и куртка, как раз такая, чтобы не мерзнуть в это время года.

Ее никто не провожал, все слова мать-настоятельница сказала еще вчера, когда закончилась служба. Никто здесь так и не узнал, что за больная жила у них все это время. Жрицы Мелота не задавали вопросов, а Ходящая не спешила рассказывать о себе.

Перед воротами девушка остановилась, помедлила, обернулась. Долгим взглядом посмотрела на храм, о котором у нее остались теплые воспоминания и, подгоняемая колокольным звоном, поспешила к рынку.

Обоз – три груженных товаром телеги, которые сопровождали одиннадцать человек, двигался быстро. Альга сидела на самой последней повозке, между женщиной, везущей на продажу войлок, и правящим лошадьми стариком, сквернословящим по поводу и без повода. Трое стражников, нанятых в городе, ехали впереди.

Торговка войлоком вначале говорила с девушкой, пыталась рассказывать о своем хозяйстве, ценах, поднявшихся после начала войны, и сволоче-зяте, пропившем последние солы, спрятанные ею на праздник Имени, но, заметив, что ее не слушают, обиделась и больше не общалась.

На ночь обоз остановился в одной из множества деревень, расположенных вдоль тракта. Альга заплатила за ночлег и еду из тех небольших денег, что дала ей мать-настоятельница.

На постоялом дворе с земляным полом и низким потолком водилось множество блох, и Ходящей пришлось защищать себя подходящим плетением, а утром, спозаранку, они вновь отправились в путь.

Дорога шла через многочисленные рощи, перемежающиеся невозделанными полями. Колеса телеги тихо поскрипывали, лошади шумно вздыхали, старик продолжал ругаться. Альга, толком не выспавшись, клевала носом.

Последние три дня колдунья побеждала, так как девушке никак не удавалось пробить ее щит. Все плетения отскакивали от него, словно горох от стенки. И каждый раз сдиска смеялась:

– Только тьмой, милая. Только тьмой.

Она принуждала Альгу коснуться темной «искры». Но выпускница Долины не знала, как это сделать, и не хотела так поступать. Сама мысль воспользоваться чуждым Даром вызывала у нее отвращение и тошноту. Она никогда бы не нарушила закон, принятый ею за единственно истинный еще на первой ступени. Поступить столь кощунственно девушка не могла. Это словно поднять руку на Галир.

И не важно, что речь идет о сне.

Нет! И еще сто раз нет! Через такую границу она не переступит никогда! Даже если ей будет угрожать смерть!

Снова и снова Альга пробовала пробиться сквозь преграду…

И все-таки нашла решение.

Подобрала такой ключ к замку, когда темная «искра» не требовалась. Вместо черной кувалды использовала белую иглу и победила. Эта победа наполнила ее душу настоящим ликованием и, словно в награду за усердие, она проспала большую часть дня, укрывшись шубой старика, не обращая внимания на то, что телега едет по колдобинам. Беглянка впервые за долгое время не видела никаких снов и отдыхала.