Небесное Око - Дэвид Кек Страница 35

— У меня не было выбора.

— Когда раздобудешь пару грошей, найди хорошего камнереза — он высечет эти слова на твоем надгробии. Старина Бейден не из тех, кто прощает, — Гутред оборвал смех и кивнул на землю. — Спать будешь здесь.

Как только Гутред ушел, Дьюранд без сил повалился на траву. Лежа, он обвел глазами красные, желтые, синие шатры, светившиеся изнутри, словно разноцветные фонарики. Лошади тихо фыркали и переступали ногами рядом с колышками, к которым были привязаны.

Дьюранд в отчаянии подумал, что на его совести теперь жизнь женщины. Какая разница, что он пытался ее спасти? Сейчас он находится в каких-то десяти шагах от ее брата. Ламорик должен обо всем узнать.

Дьюранд лежал на боку, земля была мокрой, и холодная влага просачивалась через одежду. Рыцари и пажи в лагере начали тушить огни.

— Ты говорил во сне странные вещи!

Над Дьюрандом кто-то склонился, расплывшись в ухмылке, обнажившей гнилые пеньки зубов. Дьюранд заметался в полудреме. Где он? С Киреном? С Гермундом-скальдом? Заперт в замке в Ферангора вместе с Альвен, умирающей в башне?

Открыв глаза, Дьюранд, поймал на себе мрачный взгляд Гутреда. "О чем я говорил во сне? " — испуганно подумал он.

— Короче, — подбоченясь, заявил Гутред. — Я не знаю, откуда тебя принесло и что творится у тебя в башке. Сегодня день общего боя. Если мы хотим, чтобы щит его светлости оказался в реестре главного герольда, нам надо пошевеливаться. Поднимайся.

Дьюранд, заставив себя встать, побрел вслед за оруженосцем, пробирающимся сквозь опутанный туманом лагерь. То там, то здесь мелькали тени пажей, слышался чей-то кашель — если бы не это, Дьюранд мог бы подумать, что умер и оказался на том свете. Где-то в тумане главный герольд Эрреста, чья семья со времен Эйнреда служила государю вот уже три сотни лет, нес свиток с изображением щитов участников турнира.

— Значит так, урод. На время турнира забудь имя его светлости. Он никакой не Ламорик. Здесь он сражается инкогнито под прозвищем Красный Рыцарь. Не произноси его имени — заруби это на носу.

В свите Ламорика оказалось не менее дюжины оруженосцев. Как это ни странно, ими командовал Гутред, хотя он и был простолюдином. Он энергично сыпал распоряжениями, одних отправляя к подножью холма за водой, других назначая в помощники рыцарям, которым предстояло выйти на ристалище.

— Мы с тобой отвечаем за доспехи милорда Ламорика, а я, вдобавок, буду приглядывать еще и за тобой. О завтраке можешь не беспокоится. Ты его пока не заработал.

Дьюранд и не думал беспокоиться о завтраке.

— Значит так, сейчас займемся доспехами. Кольчуги складывайте в бочки. Вон уксус, вон песок из озера. Всем чистить доспехи, пока я не прикажу остановиться.

Дьюранд зазевался и тут же получил хороший тычок в спину.

— Ты чего тут стоишь, рот разинул? — накинулся на него Гутред. — Думаешь, я дам тебе отлынивать? Как бы не так! Никуда отсюда не уходи. И даже не помышляй о бегстве. И не дай тебе Бог кому-нибудь ляпнуть имя его светлости.

Дьюранд погрузил в бочонок лучшую кольчугу, которую когда-либо держал в руках — гибкую, эластичную, хорошо закаленную в кузнечном горне. Где-то вдалеке у города в предрассветном сумраке серебрились волны Сильвемера. Дьюранд был не в силах оторвать от них взгляда. Всего за одну ночь он обогнул самое большое озеро в Аттии. Как? На западном берегу располагался проклятый всеми Гесперанд, на юге — Мерчион — обитель потусторонних сил, на востоке — Замки Молчания и лорды-исполины. Прошлой ночью он искал Альвен в далеком Ирлаке. А сегодня он уже смотрит на повозки коробейников, тянущихся к Редуиндингу. Какая Сила забросила его сюда и зачем?

Показался Ламорик. Он остановился на расстоянии дюжины ярдов от оруженосцев и заговорил с Гутредом, который, не глядя на Дьюранда, время от времени показывал на него рукой. Казалось, Дьюранд получил то, что хотел. Он успел на последний турнир, его взяли на службу к лорду. Однако Дьюранда снедала мысль, что он занимает чужое место. Как он может здесь находится после всего, что совершил? Но вместе с тем ему, наконец, представился шанс, о котором он долго молил небеса. Разве он может просто так отказаться от него? Что за Сила перенесла его в Редуиндинг?

Весь следующий час прошел в подготовке участников турнира и их лошадей к предстоящему бою. Подул свежий ветер, разорвав в клочья пелену тумана, опутывавшую лагерь. Вокруг ристалища толпами бродили торговцы, на все лады расхваливая перед рыцарями и зеваками мясные пироги и пиво. У самого края ристалища плотники сколотили трибуны, на которых, словно голуби на жердочке, расселись, не различая чинов и званий, старики и дети, простолюдины и благородные.

Когда Дьюранд напару с одним из оруженосцев набросили седло на коня мышиной масти, Дьюранд услышал, как от седла с треском отошла лука. У Дьюранда не оставалось ни единой секунды на объяснения, поэтому он, не говоря ни слова, кинулся на поиски шорника с молотком. Шорник, которого он отыскал, был из свиты сына герцога Монервейского, однако мастер, к его чести, починил седло без лишних слов.

Герольды были готовы выйти на поле. Дьюранд окинул взглядом развевающиеся стяги с изображением гербов и, поежившись, вспомнил застывших в вечной схватке воинов, которых он видел в Фецкой лощине. Подними Беоран мятеж, сколько благородных родов решат к нему присоединиться?

Дьюранд пробирался через толпу, среди которой сновали продавцы и нищие. Оказавшись в самой сутолоке, он чуть не наступил на слепого, который раскрыв "Книгу Лун", водил пальцем по строчкам, вычерченным на больших заляпанных страницах. Слепой старик громко, видимо по памяти, читал книгу вслух. Рядом с ним сидела рябая девочка, которая — Дьюранд содрогнулся — держала на коленях корзину, в которой шевелились гадюки. Девочка извлекала из корзины одну гадюку за другой и отправляла их в рот, глотая живьем. Возле девочки на земле сидел мужчина, на котором из одежды были только штаны. В его руках было что-то осклизлое, жуткое и с содроганием Дьюранд понял, что мужчина держит в ладони собственное бьющееся сердце.

Когда Дьюранд попытался проскользнуть мимо них, рябая девочка ухватила его за локоть. Слепой старик повернул к нему голову и произнес — или, может, прочел, кто знает:

— Второй же среди них был Бруна Широкоплечий. Праведный гнев был его пороком. Предавший и преданный. Подлость научила его милосердию. Измена научила понимать других. Остерегайтесь людей, в жилах которых бежит незамутненная кровь Бруны. Ибо эти люди за каждый урок расплачиваются болью.

Дьюранд резко дернул рукой и освободился от вцепившейся в него девочки. В его руках было седло, а в кармане — ни гроша.

— О чем ты? — выдавил из себя Дьюранд.

Слепец расплылся в благостной улыбке, отчего его лицо стало похоже на образ святого в храме. Девочка, не говоря ни слова, пялилась на Дьюранда. Из ее рта торчали хвосты проглоченных гадюк. О чем говорит слепец? О Ферангоре? Кого ему предстоит предать?