Проклятая рота - Олег Львов Страница 35

О том, что мы победили, я узнал, добравшись до опушки – где-то там, в пыли, торжествующе вопили, а наши удалялись с такой скоростью, что не оставалось сомнений в бегстве армии Синеглазого.

Но как вскоре я понял, нам, обозным, от этого легче не стало…

Предстояло перетащить к лекарям всех раненых, а убитых из роты снести к лесу и вырыть для них яму.

Битва оказалась кровавой. Из наших погибло около полусотни человек, и с лопатами мы намаялись. Поскольку было жарко, я опрометчиво разделся и за каких-то полчаса зверски обгорел.

Теперь ко всем прочим «радостям» вроде подживающих ушибов, болей и слабости добавились покрасневшие спина и плечи, до которых просто невозможно было дотронуться.

– Была бы вшивая сметана, мы б тебя мигом исцелили, – сказал Дядюшка Ба, когда мы все же закончили работу. – Но ее пока негде взять, так что терпи, кожа слезет, тогда тебе полегче станет, только чесаться будешь как шелудивый свиненок… О, вон наши едут, хоронить. Каково, а?

К вырытой нами яме приближался Лорд Проклятый, несмотря на жару, остававшийся в доспехах, разве что без шлема. За ним топали десятники. Дальше валили все остальные, кто решил проводить погибших соратников в последний путь.

Рядом с командиром держался Мухомор, Семерки видно не было.

– Ну что же, – сказал Лорд, остановившись перед крайним из выложенных в ряд трупов.

Каждый из убитых был при мече и щите, так, как он пошел в бой сегодня.

– Они уходят из Проклятой роты со славой, так, как только и может уйти наемник, – продолжил наш командир. – Мы никогда не бросаем своих, но и обратного пути из-под Белого Страха нет, дезертир не живет долго. Поэтому отдадим тем, кто пал сегодня, последнюю честь, и пусть на той стороне им будет весело!

И он выдернул клинок из ножен.

То же самое сделали все, от десятников до последней обозной швали вроде меня. Мгновение мы постояли неподвижно, и сотни мечей сверкали багровым, отражая свет заходящего солнца.

Затем с металлическим лязгом оружие было убрано, и тела начали таскать к яме. Это делали соратники убитых, а кидать землю вновь предоставили нам.

Я очень боялся, что среди трупов окажется кто-нибудь из тех, к кому я успел привязаться – Ярх, Пугало или Рапошан, но из знакомых увидел только Вилы. Молодой разведчик погиб, угодив в пасть раргу, тот ухитрился разодрать кольчугу и выдернуть из тела кишки. Удар мечом нанес кто-то из наших, чтобы прекратить мучения.

Закончили мы, когда солнце уже зашло и понемногу начали сгущаться сумерки. Устал я так, что с трудом держался на ногах, и думал, что не сумею дотащить лопату до нашей телеги.

Но ничего, справился и с удивлением обнаружил, что там меня ждет Хахаль.

Бритый разведчик с золотым кольцом в носу сидел, прислонившись спиной к колесу, и жевал травинку, на коленях у него лежал мешок, и в нем просматривались очертания круглого предмета размером с волейбольный мяч.

Завидев нас, Хахаль неспешно встал.

– Это тебе подарок, – сказал он, глядя на меня зелеными, совершенно кошачьими глазами.

Он открыл мешок, и вывалил наземь нечто окровавленное, лохматое.

– Ничего себе кочанчик! – завопил Дядюшка Ба. – Это кто, Синяк? Друг твой?

– Он самый, – проговорил я, с содроганием поняв, что это голова сотника, допрашивавшего меня, когда я был в плену. – Что… неужели Цветочный батальон разбит?

– Расколошматили вдребезги, – Хахаль улыбнулся и похлопал меня по плечу, отчего меня всего передернуло – больно же, демоны забери, там же все обгорело на хрен! – Ладно, я пошел. Увидимся.

И он зашагал прочь, ладно хоть мешок оставил.

– Эту штуку можно закоптить и возить с собой, – Дядюшка Ба поднял голову за волосы – убитый сотник выглядел удивленным благодаря раскрытому рту и выпученным глазам, шея напоминала окровавленный, криво срубленный пень. – Хотя нет, лучше высушить, тогда она весит меньше и размером будет вообще с мой кулачок… Красотища!

– Нет уж, обойдусь, – пробормотал я, думая, что башку эту зарою где-нибудь в лесу.

Вот только отдохну для начала…

Но как быстро выяснилось, спокойно «перекурить» или даже поесть мне не дадут. Едва мы развели костер и водрузили на него котелок, чтобы сварить ужин, как из вечернего сумрака явился Пугало.

– Тьфу, урод, напугал! – завопил один из возниц, обнаружив рядом фигуру со спрятанным под черной тканью лицом.

– Нечаянно вышло, – произнес Пугало своим жутким шепотом. – Пойдем, Синяк. На пару слов.

Мы отошли в сторонку, туда, где нас не могли подслушать.

– Сегодня ночью будем решать, что с тобой делать-то, – сказал он. – И ты приходи. Сразу после восхода луны выберись за пределы лагеря и двигай в то место, где мы днем встречались.

Да, выспаться мне не удастся.

– Хорошо, – мрачно буркнул я. – Как там… с телом чего? Ну, этого…

– Порядок. Погиб в бою, а наложенные на живого чары после смерти исчезают. Никаких следов, и даже ва-Рингос ничего не найдет.

– А почему бы не собраться в шатре у командира? – спросил я.

Тащиться ночью в лес не хотелось, да и не был уверен я, что легко найду нужное место.

– Тут слишком много глаз и ушей, в том числе и тех, что служат инквизиторам, – тут Пугало развернулся и ушел, но сначала похлопал меня по плечу так, что я засипел от боли.

Это что, они сговорились, что ли?

Поел я хорошо, но от обозного «чая» отказался, после него я вырублюсь и продрыхну до рассвета. И так устал как собака, и до восхода луны, которая неизвестно когда явится, придется бороться со сном… Ох, эта схватка будет тяжелой. И если победишь – славы не стяжаешь, а, проиграв, опозоришься.

Дядюшка Ба заснул мгновенно, засвиристел носом, предоставленный сам себе костер угас. Выждав еще немного, я выбрался из-под телеги и уселся спиной к колесу, как недавно Хахаль.

Когда под спиной не мягкое и ты не лежишь, бороться с дремотой легче. А если кто меня заметит, то скажу, что бессонница… Ведь она бывает даже у возниц!

Ночь выдалась тихая, лес молчал, только изредка всхрапывали обозные лошади. От того места, где расположились инквизиторы, в небо время от времени взлетали рои голубых искр – похоже, там запускали какие-то сторожевые заклятия, чтобы не допустить налета вроде вчерашнего.