Самая красивая - Гейл Карсон Ливайн Страница 35

Иви удивилась и обрадовалась.

А я в жизни не испытывала такой ярости. Я встала и запела, наполнив комнату звуком:

— Никакая я не великанша!

Впрочем, я не могла бы в этом поручиться.

Я заговорила, но уже тише:

— Я не предатель.

Принц уставился на меня, как и все остальные, словно я была неведомым дивом из зверинца.

И я снова запела, заполнив комнату:

— Я предана Айорте-е-е. — Последнюю ноту я тянула так долго, что она многократно повторялась, отскакивая от стен.

Учу залаял. Пристав кивком подал знак охране. Я продолжала наращивать звук. Ко мне подошел охранник. Я умолкла.

Тогда запел Айори, не скрывая своего ужаса:

— Я тебя поцеловал!

Я возненавидела его.

Иви и принцесса Илейни воскликнули в один голос:

— Ты ее целовал?

— Теперь я об этом жалею, — сказала я. — Я не знала, что ты такой предатель.

По крайней мере, он смутился.

— Нельзя позволить, чтобы она продолжала это свое иллюзирование, — заявила принцесса Илейни. — Мы тогда не сможем доверять собственным ушам.

— Она совершила более серьезный проступок, чем иллюзирование, — сказал сэр Уэллу и обратился ко мне: — Вы втерлись в доверие к королеве и дали ей совет, который вызовет бунт.

— Бунт! — воскликнула Иви.

Я тяжело опустилась на кровать.

— Ничего подобного! Я этого не делала! Да и зачем мне?

— А затем, — сказал сэр Уэллу, — что вы также добились расположения принца. Королеву свергнут, вы обвенчаетесь с принцем и станете королевой.

Комната закружилась у меня перед глазами.

— Он женится на ней? — переспросила Иви.

— Я надеялся сделать ее своей женой, — тихо ответил Айори.

— Ох, сынок, — только и вымолвила принцесса.

Мне стало дурно, и я опустила голову на колени.

— Женой? — возмутилась Иви. — Женой! Охрана! Заточить ее в тюрьму!

Тошнота подкатила к самому горлу. Я поднялась и качнулась к умывальнику. Учу пошел со мной. Пока меня выворачивало в тазик, остальные решили, что слишком рискуют, обсуждая мою судьбу в моем присутствии. Пристав выставил охрану снаружи. Совет вместе с Иви удалился в спальню короля. Айори позвал Учу, и пес меня покинул.

Я осталась одна. И рухнула на ковер. Закрыла глаза. Долго не шевелилась.

Будь я хорошенькой, мне ничто не грозило бы. Будь у меня обычный голос, мне ничто не грозило бы. Я с трудом поднялась и подошла к туалетному столику Иви. Из обычного зеркала на меня смотрела уродина. Смахивающая на великаншу? Возможно.

Я глянула в Скулни, и мое лицо стало прекрасным. Ни черточки от великанской породы в том лице. Как бы мне хотелось быть красивой, когда вернутся Айори и остальные! Вот бы я посмеялась над их удивлением! Все смеялась бы и смеялась.

Отражение померкло. Я выдвинула ящик, заглянула в него в тысячный раз, но опять не нашла никакого снадобья. Взгляд мой невольно упал на столешницу, где лежали косметика, зеркальце и золоченая флейта. Зачем женщине, равнодушной к музыке, держать на туалетном столике флейту?

Я поняла зачем.

Открутила мундштук, и на мою дрожащую ладонь выпало два пузырька. Один был из зеленой глины, второй — из коричневой. Оба не больше моего пальца. И на каждом этикетка. На зеленом — надпись «Красота». На втором — надпись «Изменение облика».

Я откупорила зеленый пузырек и поднесла к губам.

Сколько же выпить? Я опустила руку, вспомнив о мраморном пальце на ноге.

Нужно было что-то решать, ведь в любую минуту сюда могли вернуться члены совета.

На полу рядом с кроватью по-прежнему стоял недопитый стакан с водой, который мне поднес сэр Уэллу. Я взяла его и вылила из пузырька четыре капли. Снадобье было прозрачным, но вода сразу помутнела. Я вернулась к туалетному столику и одним глотком выпила содержимое стакана. На вкус жидкость оказалась слегка солоноватая, ничего особенного.

Я уставилась в обычное зеркало, не в ручное. Мне хотелось увидеть правдивое отражение.

Ничего не изменилось. Возможно, волшебство не действует на людей с примесью чужеродной крови.

И тут меня опалило пламя от макушки до кончиков пальцев. Глаза начали слезиться и гореть. Я кинулась к умывальнику и окатила себя водой, оставшейся в кувшине. Огонь продолжал меня сжигать. Я посмотрела на свою руку, держащую кувшин. Кожа была красной и шершавой, как язык.

Огонь погас. И тут же мои кости, мускулы, внутренности скрутило и сжало так, словно они попали в руки гигантской прачки. Я поняла, что падаю. А через секунду перестала что-либо воспринимать.