Моя дорогая Марта… - Николай Епифанов Страница 35

Сопротивление внутри Марты достигло своего предела. Когда Август прокричал: «Поверь мне», его стены рухнули, осыпаясь пылью в пустоту, и Марта последовала примеру друга

Они танцевали одну, две, пять, десять песен. Без остановки. Громко смеясь и совершая все более странные движения. Мир дома снов и уж тем более реальный мир стали чем-то настолько далеким, что не имели никакого смысла для двух человек, погрузившихся в нескончаемую музыку. Это было чувство свободы и отрешенности. Мгновения, когда все казалось немыслимо простым из-за своей очевидности.

Все закончилось лишь тогда, когда Август случайно задел магнитофон и тот полетел на пол. От удара музыка смолка, а два запыхавшихся человека сверху вниз смотрели на последствия несчастного случая. Но это никого не расстроило, а наоборот они разразились смехом и никак не могли успокоиться.

Когда все-таки смеяться больше не хотелось, Август вернул несчастный магнитофон на стол, но уже не стал включать.

– Ну что? Нет же ничего страшного?

– Нет, – согласилась розовощекая Марта, – но потому что ты здесь.

– И без меня не страшно. Ничего не меняется от того, здесь я или нет. Вопрос только в твоей голове. Выгляди так, как хочешь выглядеть. Делай то, что хочешь делать, если это не причиняет вреда другим. Кстати, хочешь какао? Я очень хочу.

Марта утвердительно кивнула, и они пошли к окну, где стояла пара дряхлых стульев и еще один столик. Позади тонкого стекла, как и прежде, открывался прекрасный вид на море.

– Сама сделаешь? – спросил Август, указывая на пустую поверхность стола.

– Думаю, да.

– Не думай, делай.

Марта зажмурилась и представила две кружки с какао, но настолько больших, что в них поместиться не меньше литра.

– Ничего себе, – воскликнул Август, глядя на кружки внушительного размера.

– Спасибо, – сказала девушка, располагаясь на стуле.

– За что? Ты сама их сделала.

– Нет, я про… эту ночь. За гирлянды, листья, музыку. Спасибо.

– Но это не все, что я хотел сказать. Речь не только о том, что не надо думать постоянно о чужом мнении, но и том, что надо жить, наслаждаясь своей жизнью. Что ты делаешь с собой в последние недели? Ты ведь загоняла себя. Я видел. Не надо мне рассказывать про папу, который считает, что нужно бороться без конца. Мы не на ринге.

– Он считает, что, закладывая фундамент сейчас…

– Это все очень здорово. Но фундамент не закладывают круглые сутки. Для всего есть свое время и место. Время учиться и время отдыхать, время работать и время развлекаться. А если гонять себя, то ничего не получится. С каждым днем продуктивность будет становится хуже, а затраченного времени все больше. И так до тех самых пора пока не сломаешься. Себя можно загонять до… «Сумасшествие» – неправильное слово, но в голову ничего не приходит. И, давай будет честны, первопричина все-таки в другом.

– В чем же? – Марта не знала ответ, поскольку не задумывалась.

– Тебе стыдно за то, что ты стала думать иначе, что ты не делаешь так, как говорят родители. А с самого детства за непослушание нас наказывали. Вот только сейчас ты сама наказываешь себя. Но тебе не за что так с собой поступать. Ты ни в чем не виновата.

– Я…, – когда мысль о наказании была озвучена, чувство вины больно укололо Марту.

– Порой наши поступки определяются вещами, которые мы не замечаем или, еще хуже, отрицаем, но сейчас я здесь, чтобы открыть тебе глаза. Это твое право не соглашаться или послать меня куда подальше, потому что…

– Ты прав, – глядя в чашку с какао сказала Марта.

– Тогда скажи: зачем ты это делаешь?

– Я не знаю. Мне казалось, что так правильно.

– А сейчас, глядя на проблему, ты считаешь это правильным?

– Нет.

– Тогда, пожалуйста, остановись. Перестань себя гонять. Ты ведь загоняешь себя не только физически, но и душевно. Плохое настроение и вымотанный организм далеко не спутники успеха. Обещаешь, что больше так не будешь?

– Обещаю, – пытаясь улыбнуться, подтвердила Марта.

Оставив серьезные темы, они успели поболтать еще о многом, прежде чем солнечный диск начал выныривать из глубин моря. А когда это все-таки произошло, на пустом чердаке вместе с магнитофоном остались две недопитые кружки какао в свете рассветных лучей.

И никто из них не увидел, как истончились стебли растений, заполонивших дом. Конечно, они не собиралась сдаваться, но их сила уменьшалась, ведь источник, что прежде питал их, пересыхал. Исчезал хлам и сломанные вещи – их места занимали новые предметы. Обои почти полностью исцелили себя, и им оставалось всего-то вернуть было цвет.