Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс Страница 35

— Вот почему ты спотыкаешься в кетане. Это…

Он опустил глаза и осекся, заметив мой нож, спрятанный в складках плаща. Темпи нахмурился. В самом деле, нахмурился лицом. Я впервые видел, чтобы он так хмурился, и это выглядело на удивление устрашающе.

— Мы поговорим об этом позже, — сказал он. И сделал жест: сильное неодобрение.

Чувствуя себя более пристыженным, чем если бы мне довелось провести час «на рогах», я потупился и спрятал нож.

* * *

Мы уже несколько часов шагали молча, неся тяжелые мешки с припасами, когда Темпи наконец заговорил:

— Есть одна вещь, которой я должен тебя научить.

Серьезно.

— Я всегда рад учиться, — ответил я, делая жест, который, как я надеялся, означал вдумчивость.

Темпи отошел на край дороги, сбросил с плеча тяжелый мешок и уселся на траву.

— Нам нужно поговорить о летани.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не расплыться в идиотской улыбке. У меня давно уже чесался язык завести разговор на эту тему, поскольку мы теперь были куда более близки, чем тогда, когда я впервые спросил его о летани. Однако я не решался, опасаясь снова его задеть.

Я некоторое время помолчал, отчасти для того, чтобы взять себя в руки, отчасти для того, чтобы дать Темпи понять, что я с достаточным уважением отношусь к этой теме.

— О летани, — осторожно повторил я. — Ты говорил, что мне не следует об этом спрашивать.

— Тогда не следует. Теперь — может быть. Я…

Неуверенность.

— Меня тянет в разные стороны. Но теперь спрашивать да.

Я выждал еще немного — вдруг он продолжит сам. Но, видя, что он молчит, я задал вопрос, который напрашивался сам собой:

— Что такое летани?

Серьезность. Темпи долго смотрел на меня, потом внезапно расхохотался.

— Я не знаю. И не могу сказать тебе.

Он снова рассмеялся. Преуменьшение.

— И все-таки нам нужно о ней поговорить.

Я заколебался — быть может, это одна из его странных шуток, которых я никогда не понимал?

— Сложно, — сказал он. — Даже на моем языке — трудно. А на твоем?

Бессилие.

— Скажи мне, что ты знаешь о летани.

Я задумался: как описать то, что я слышал о летани, используя только те слова, которые он знает?

— Я слышал, что летани — тайная штука, которая делает адемов сильными.

Темпи кивнул.

— Да. Это правда.

— Говорят, что если знаешь летани, то становишься непобедимым в бою.

Снова кивок.

Я покачал головой, понимая, что никак не могу донести свою мысль.

— Говорят, что летани — это тайная сила. Адемы держат свои слова внутри.

Я сделал жест, как будто подгребал что-то поближе к себе и прятал его внутри своего тела.

— И тогда эти слова становятся как дрова в костре. И этот костер из слов делает адемов очень сильными. Очень быстрыми. Кожу делает прочной, как железо. Вот почему вы можете сражаться в одиночку со многими и побеждать.

Темпи пристально смотрел на меня. Он сделал жест, которого я не понял.

— Это безумные разговоры, — сказал он наконец. — Это правильное слово — безумные?

Он высунул язык, закатил глаза и покрутил пальцем у виска.

Я невольно рассмеялся нервным смехом.

— Да. Безумные — правильное слово. Еще можно сказать «сумасшедшие».

— Тогда то, что ты сказал, — это безумные разговоры, и сумасшедшие тоже.

— Но как же то, что я видел сегодня? — спросил я. — Твой нос ударился о голову того мужика и не сломался. Так ведь не бывает.

Темпи покачал головой и поднялся на ноги.

— Давай. Встань.

Я встал, и Темпи подступил ко мне вплотную.

— Ударить головой — это умно. Это быстро. Можно застать врасплох, если противник не готов. Но я не не готов.

Он подступил еще ближе, так что мы почти соприкасались грудью.

— Ты — громкий человек, — сказал он. — Твоя голова твердая. Мой нос мягкий.

Он обеими руками взялся за мою голову.

— Ты хочешь сделать так.

Он медленно наклонил мою голову, пока мой лоб не уперся в его нос.

Темпи отпустил мою голову.

— Ударить головой — быстро. У меня мало время. Могу я отодвинуться?

Он снова наклонил мою голову, отшатнувшись при этом назад, и на этот раз мой лоб коснулся его губ, словно он собирался меня поцеловать.

— Так нехорошо. Рот мягкий.

Он снова отодвинул мою голову назад.

— Если я очень быстрый…

Он сделал шаг назад и опустил мою голову еще ниже, пока мой лоб не коснулся его груди. Потом отпустил меня, и я выпрямился.

— Тоже нехорошо. Моя грудь не мягкая. Но голова этого человека тверже, чем у других.

Его глаза чуть заметно блеснули, и я хмыкнул, сообразив, что это была шутка.

— Итак, — сказал Темпи, вновь встав на прежнее место. — Что может сделать Темпи?

Он махнул рукой.

— Ударь меня головой. Медленно. Я покажу.

Слегка нервничая, я медленно опустил голову, словно собираясь сломать ему нос.

Темпи так же медленно наклонился вперед, упершись подбородком в грудь. Казалось бы, разница невелика, но на этот раз, когда я наклонил голову, мой нос уперся в его макушку.

Темпи отступил назад.

— Видишь? Хитрость. Не безумные мысли, не костер из слов.

— Там все было очень быстро, — сказал я, слегка сконфуженный. — Я не успел разглядеть.

— Да. Драться быстро. Заниматься, чтобы быть быстрым. Заниматься, а не костер из слов.

Он сделал жест вдумчивость и посмотрел мне в глаза, что было для него редкостью.

— Я говорю это потому, что ты командир. Тебе нужно понимать. Если ты думаешь, что у меня есть тайная сила и кожа как железо…

Он отвернулся и покачал головой. Опасно.

Мы сели рядом со своими мешками.

— Я об этом слышал в историях, — сказал я в качестве объяснения. — В таких историях, как те, что мы рассказываем по вечерам у костра.

— Но ты, — он указал на меня, — у тебя огонь в руках. У тебя…

Он щелкнул пальцами и жестом изобразил внезапно вспыхнувший костер.

— Ты умеешь делать так, и ты думаешь, что у адемов внутри костер из слов?