Хранитель равновесия. Темные игры - Дана Арнаутова Страница 35

Поэтому Халид закинул кожаное ведро, из которого поил коней, в ближайшую арбу и подсел к костру. Ему тут же сунули миску с кашей, в которой торчал щедрый кусок баранины, и Халид принялся есть, спустив платок. Что ж, вот сейчас он и узнает, насколько изменился за эти восемь лет…

Кувшин уже пошел по кругу, но медленно, с приличной случаю неторопливостью. Халид съел кашу и грыз баранье ребро, а вино не проделало к нему и половины пути, потому что каждый джандар, принимая угощение, должен был что-то рассказать или хотя бы пожелать здоровья собравшимся. Ему отвечали, и часто кувшин оставался в одних и тех же руках подолгу, прежде чем снова тронуться в путь.

– Еще дня три – и в Казруме будем, – мечтательно сказал сидящий рядом с Халидом Туран, совсем еще молодой парняга, но здоровенный на зависть любому волу. – Дальше без меня поедете…

Мехши коротко кивнул, подтверждая, что знает и помнит, но кто-то из охранников, лениво развалившихся на попоне, отозвался:

– А что, дитятко, дальше Казрума тебя матушка не пускает?

Послышались смешки, но Туран не обиделся. Напротив, расплылся в улыбке и заявил:

– Сам ты дитятко, а меня в Казруме невеста ждет. Ух, какая у меня невеста! Губы слаще меда, груди по кувшину каждая, а бедра…

Он закатил глаза и причмокнул. Халид кинул начисто обглоданную кость в костер, облизал жирные пальцы, а затем вытер одну руку об другую. Поставил миску на землю рядом с седлом, на котором сидел, и окинул взглядом ухмыляющихся охранников напротив себя. Сам Сокол Мехши, джайпурец Арпан, Имран из Тариссы… И халисунец Анвар с белозубой, но щербатой улыбкой, крепкий, коренастый, прожаренный солнцем… Все они смотрели на Турана снисходительно и весело. На Халида не глядел никто.

– Ну, если такая невеста, то конечно, – не унимался насмешник Арпан. – Да только зачем ей телок вроде тебя? Может, лучше я к ней поеду? Ты же, наверное, не знаешь, с какой стороны к женщине подойти! Погоди пару лет, а пока что поучись кобылам… гривы заплетать…

Смешки становились все громче, но Мехши не зря был Соколом. Он бросил взгляд на болтуна и ласково заметил:

– А я гляжу, ты как раз умелец по кобылам? Вот жеребцам советы и давай, коли спросят, а к чужим невестам не лезь, там жених без тебя разберется.

В этот раз хохот раскатился далеко от костра, так что волы, пасущиеся рядом, с недоумением дернули ушами и зафыркали. Насупившийся было Туран от восторга принялся бить громадными лапищами по коленям и благодарно воззрился на заступника.

– Ай, ладно! – рассмеялся, махнув рукой, и сам Арпан. – С кем я, бедный, связался? Против двоих мне точно не выстоять. Передавай невесте поклоны, Туран, да хоть на свадьбу позови, что ли. Матушкой клянусь, язык узлом завяжу, буду только есть, пить и на невесту любоваться.

– А вот и позову! – самодовольно заявил парень и обвел всех торжествующим взглядом. – Если три дня в Казруме подождете, то дорогими гостями будете. Всех накормлю-напою, не зря же я три года у господина Мехши служу. Накопил серебришка, на славную свадьбу хватит!

И он похлопал ладонью по кожаному кошелю, привязанному к поясу. Увесистому кошелю, тугому и гладкому, словно сытый молочный поросенок.

Вокруг поздравляли счастливого жениха, кто-то хлопнул Турана по плечу, обещая, что непременно придет, кувшин плыл по кругу, чтобы вот-вот добраться и до Халида, а ночь густо и жарко пахла травами, дымом от горящего в костре кизяка, человеческим и животным потом, смертью и подлостью.

Почуяв этот запах, режущий ноздри, Халид не вздрогнул только потому, что и сам сейчас был не совсем человеком. Песчанка зеринге, что свернулась в глубине его души, смотрела и слушала. Тот, кого она прекрасно помнила, смеялся вместе с остальными громко, искренне и весело. Халида едва не замутило, так это было похоже на то, что случилось восемь лет назад. Но он дождался, пока ему передадут кувшин, сделал несколько глотков недурного вина, смыв привкус крови во рту, и тоже улыбнулся довольному жизнью откормленному телку, еще не знающему, что нож уже наточен.