Лунный вариант - Федор Березин Страница 35

Черт возьми, именно сейчас авантюрность всей торопливости полета проявлялась в полной мере. Космонавт Владислав Волков покинул надувную шлюзовую камеру и оказался в космосе. В открытом космосе. В открытом космосе космонавт Владислав Николаевич Волков находился впервые. Можно бы было наслаждаться грандиозностью момента – антагонистическим сочетанием внутреннего величия себя с мизерной точечностью собственной масштабности в отношении окружающей бездны. «Боже правый, – думал про себя атеист Владислав Николаевич, – стоит разжать руки, и провал в бесконечность гарантирован». В его амуниции не имелось не только какого-нибудь фантастического реактивного ранца, но даже ракетного пистолета, вообще-то в ЗИПе корабля наличествующего. Но зато у него был трос, надежнейшая сцепка с кораблем. Конечно, гарантированный полет в бесконечность был не только не гарантирован, но и невозможен. Даже в случае обрыва капронового шнура. Сейчас вместе со сцепившимися кораблями Владислав Николаевич двигался по эллипсу, в одном из фокусов которого помещался центр Луны. Без добавочной – и весьма значительной – ракетной тяги он не смог бы вырваться из этих близких гравитационных пут. Кроме того, это являлось только первой ступенькой иерархической цепочки гравитационных связностей. Луна, в свою очередь, значилась спутником родной планеты Волкова, и для выпрыгивания из ее подчинения недостало бы мощности впаянных в скафандр голеней Владислава Николаевича, несмотря на невесомость и все прочие окружающие чудеса. Ну а еще дальше, по иерархии, распространялась власть Солнца – для расставания с ним требовалась третья космическая скорость, а на такой разгон даже у «Зонда» номер девять не хватило бы топлива. Так что возможность уверенного полета в бесконечность была чистым самонадувательством. Разумеется, великолепный инженер Волков это знал. Тем не менее, отцепившись от корабля, он бы погиб неминуемо, даже если бы завис от него всего на расстоянии метра: здесь не имелось воды или хотя бы воздуха, используя который стало бы возможно «приплыть» обратно. Это было самое древнее в мире образование – Космос. Шуток он не переваривал. Он не делал никакой скидки новичкам, и ему совершенно наплевать – первый или двадцатый раз вошел в его лоно микроб Владислав Николаевич. И, значит, несмотря на все страхи и восхищения звездами под ногами, космонавту Волкову приходилось работать, потеть и думать.

Пока что единожды Герой Советского Союза уверенно, как будто и вправду делал это не впервые, справился с первым этапом. Он вошел – точнее, вплыл – в шлюзовую камеру, задраил за собой люк и заставил специальный замедляющий вентиль, не торопясь, поэтапно – в течение целого часа – стравливать воздух (в связи с чем собственный скафандр постепенно надувался и становился все массивней). Только после этого он открыл следующий люк и наконец оказался в вакууме. Теперь следовало подобраться к кабине побывавшего на Луне механизма. Волков подумал, что при наличии времени было бы вовсе не плохо добраться до его удаленной стороны и коснуться лап, попиравших естественный спутник. Он тут же поправил себя. Ни одной железки, непосредственно соприкоснувшейся с Луной, на орбите не присутствовало – нижняя часть посадочной ступени осталась там, в пыльном центре кратера Лемонье. Это было опасное замыкание мыслей, ибо от лап посадочного модуля сложные течения нейронных связей уверенно несли к скоплению соседей, хранящих образы замерших луноходов, а от них… Понятно куда.

У Владислава Николаевича имелся только один путь остановить этот опасный поток – отдать себя текущим делам без остатка. Он начал перебирать руками, стремясь как можно быстрее в этой окружающей невесомой плавности достичь соседнего корабля.