Секрет Ведьмака - Джозеф Дилейни Страница 35

Я сидел тихо, чуть дыша, и внимательно прислушивался. Снова то же самое — движение и остановка, движение и остановка, но с каждым мгновением все ближе и ближе. Я вжался в стену и почти перестал дышать.

Что-то легко коснулось двери, потом сильнее, потом послышался скребущий звук, как будто по дереву царапали когти. Как жаль, что я, не подумав, заперся в собственной камере, а не в той, где находился Ведьмак! Тогда я мог бы разбудить его и попросить совета.

Было темно. Очень темно. Так темно, что, находясь внутри камеры, я не мог сказать, где кончается дверь и начинается стена. Однако квадрат, пересеченный тремя вертикальными прутьями, выглядел светлее того, что его окружало, значит, какой-то свет на лестнице есть, и стена на площадке отражает его, пусть и очень слабо.

Что-то перемещалось на фоне этого светлого квадрата. Всего лишь силуэт, но у меня не вызывало сомнений — это что-то вроде руки. Вот она вцепилась в прутья, но звук был не такой, как если бы с металлом соприкоснулось нечто облаченное в плоть. Звук был скрежещущий, как если бы по железу царапнули напильником, и вслед за тем шипение, исполненное ярости и страдания. Ведьма-ламия дотронулась до железа — и, значит, испытывает сильную боль. Только воля удерживала ее на месте. Потом перед прутьями заскользило вверх что-то большое, затмевая свет позади, словно темная луна. Наверно, голова ведьмы. Сквозь прутья она смотрела на меня, но было слишком темно, чтобы разглядеть ее глаза!

Снова послышался скрежет, дверь затрещала и заскрипела. Я затрясся от страха, понимая, что происходит, — она пыталась согнуть прутья или выдрать их из двери.

Будь со мной рябиновый посох, я ударил бы ведьму сквозь прутья и, возможно, прогнал бы ее. Но при мне не было ничего, даже серебряная цепь осталась в сумке, да и вряд ли от нее был бы тут прок.

К моему облегчению, наверху внезапно послышался лязг металла. Ламия отпустила прутья и исчезла из вида. Раздались приближающиеся шаги, за смотровым окном замерцала свеча.

— Назад! Назад! — закричала за дверью Мэг, и дикая ламия поскакала вниз по ступеням.

Свеча и шаги последовали за ней. Я так и сидел, скрючившись в углу. Спустя какое-то время шаги вернулись; я услышал, как на пол с лязгом поставили ведро, и в замке моей двери начал поворачиваться ключ.

Я торопливо рассовал по карманам трутницу и огарок свечи. Теперь я был рад, что не заперся в камере Ведьмака, иначе Мэг поняла бы, что у меня есть ключ.

Она стояла в дверном проеме, подняв свечу и другой рукой маня меня к себе. Я не двигался — был слишком испуган.

— Подойти сюда, парень, — сказала она. — Не бойся. Я не кусаюсь!

Она засмеялась собственной шутке.

Я встал на колени, но подняться не смог, так дрожали ноги.

— Ну, ты идешь, парень? Или мне придется подойти к тебе? Первое намного легче и не так болезненно.

На этот раз подняться мне помог ужас. Может, Мэг и домашняя, но по-прежнему ламия, и очень вероятно, все еще предпочитает любой другой еде кровь. Травяной чай заставлял ее забыть об этом, но теперь она точно знала, кто она такая. И понимала, чего хочет. В ее голосе звучали требовательность и властность, подавлявшие мою волю. Я побрел к открытой двери.

— Тебе повезло, что я как раз сейчас решила покормить Марсию, — сказала она, кивнув на ведро.

Я заглянул в него. Пусто. Не знаю, что там раньше было, но дно затягивала кровавая пленка.

— Чуть было не отложила это на более позднее время, но вовремя вспомнила, как отчаянно ей захочется добраться до тебя, такого молоденького. Джон Грегори для нее и наполовину не так привлекателен, — сказала Мэг со злой усмешкой, кивнув на соседнюю камеру и тем самым подтверждая, что Ведьмак там.

— Он правда заботился о тебе, — в отчаянии сказал я Мэг. — Всегда. Пожалуйста, не обращайся с ним так! Он ведь любит тебя. Действительно любит! Он писал об этом в своем дневнике. Я наткнулся на него случайно и прочел. Это правда.

Я помнил каждое слово…

«Как мог я столкнуть в яму ту, которую полюбил больше, чем собственную душу».

— Любовь! — презрительно усмехнулась Мэг. — Что такой человек может знать о любви?

— Это произошло, когда вы впервые встретились и он должен был посадить тебя в яму, как ему велел долг. Но он не смог сделать этого, Мэг! Не смог, потому что слишком сильно любил тебя. Вопреки всему, чему его учили, во что он верил, он избавил тебя от ямы! И давал тебе этот чай только потому, что у него не было выбора. Яма или чай — и он избрал то, что, как ему казалось, лучше, потому что заботился о тебе.

Мэг яростно зашипела и заглянула в ведро с таким видом, словно хотела вылизать его дочиста.

— Ну, это было давным-давно, и он нашел странный способ проявлять свои чувства. Может, теперь он поймет, что это такое — по полгода сидеть тут взаперти. Торопиться некуда. Я должна хорошенько обдумать, что с ним делать. Что касается тебя, ты всего лишь мальчик, и большой вины на тебе нет. Ты не знаешь ничего другого, потому что так он учил тебя. И это нелегкая жизнь. Нелегкое ремесло.

Я позволила бы тебе уйти, — продолжала она, — но ведь ты на этом не успокоишься. Так уж ты устроен. Так тебя воспитали. Ты отправишься за помощью, захочешь спасти его. Здешний народ плохо относится ко мне. Может, в прошлом я давала для этого повод, но по большей части они заслуживали то, что получили. Они явятся сюда всей толпой, и тогда мне с ними не справиться. Нет. Если я тебя отпущу, для меня вскоре все будет кончено. Но одно я тебе обещаю. Я не отдам тебя своей сестре. Этого ты не заслуживаешь.

Она жестом велела мне отступить, закрыла дверь и снова заперла ее.

— Попозже я принесу тебе еды, — сказала она сквозь прутья. — И может, к тому времени придумаю насчет тебя что-нибудь получше.

Прошло немало времени, прежде чем она вернулась. Я использовал это время, чтобы разработать план.

Наконец наверху послышались шаги. Снаружи уже наверняка начало темнеть. Я представил себе, что она несет мне ужин. Хотелось надеяться, что не последний. Я услышал лязг открываемых ворот. Сосредоточившись, я постарался засечь, сколько времени прошло от этого до того момента, когда снова послышался лязг теперь уже закрываемых ворот и возобновился стук остроносых туфель по ступеням.

У меня было два плана. Второй очень рискованный, и я надеялся, что сработает первый.

Сквозь прутья мелькнул свет свечи, Мэг положила что-то у двери, отперла и открыла ее. На полу стоял поднос с двумя источающими пар чашками горячего супа и двумя ложками.

— Я тут кое-что надумал, Мэг. — Я приступил к исполнению первого плана, состоящего в том, чтобы убедить ее с помощью слов. — Такое, от чего может стать лучше для нас обоих. Почему бы тебе не позволить мне управляться по дому? Я могу разводить огонь, носить воду… Вообще много в чем могу помочь. Что ты собираешься делать, когда Шанкс привезет продукты? Если ты откроешь ему дверь, он поймет, что ты на свободе, а если я, в жизни не догадается. А если кому-то понадобится помощь ведьмака, я просто могу сказать, что он все еще болен. Если встречать гостей буду я, пройдет много времени, прежде чем люди поймут, что ты на свободе. Ты успеешь решить судьбу мистера Грегори.