Спящее золото. Дракон судьбы - Елизавета Дворецкая Страница 35

Каждое мгновение казалось нестерпимо долгим, Хёрдис задыхалась. Вдруг она сообразила, что от страха просто забыла дышать, и это внезапно рассмешило ее. С легким треском мир снова осел на землю, обрел прежние очертания. Отдышавшись, Хёрдис немного пришла в себя, решилась оторвать взгляд от Фрейвида, севшего к столу на дальнем, хозяйском, конце стола, и стала разглядывать его спутников.

– Да, Асгрим! – сказал один из них, сидевший рядом с Фрейвидом, высокий бородач с длинными темными волосами и простоватым лицом умного человека, которому мысли даются безо всякого труда. – Расспроси твоих домочадцев – давно ли ушла та женщина, о которой мы говорили?

– Йорейда? – переспросил Асгрим, и Хёрдис сильно вздрогнула. Пронзительный порыв ужаса снова взметнулся в груди, перед глазами блеснула сталь острого клинка, мир задрожал, как будто она стоит на ледяной грани пропасти, полной холодной пустоты, и вот-вот упадет.

– Йорейда? – повторила жена Асгрима. – Да она не ушла. Сказала, что поживет дня три-четыре. Да вон она сидит.

Хозяйка обернулась к тому месту, где Хёрдис сидела перед приездом Асгрима и гостей. Все повернули головы вслед за ней, потом стали оглядывать дом.

– Вон она! – услышала Хёрдис непонятно чей голос и тут же ощутила на себе десятки пристальных любопытных взглядов, похожих на острия копий. И все эти копья были сейчас направлены прямо на нее.

– Где? – переспросили разом Фрейвид и тот темноволосый. – Эта?

За те мгновения, что шел этот разговор, Хёрдис сумела собраться. Внутри нее заработала какая-то новая сила: она не знала, просто не знала, что делать, но таинственные духи, избравшие ее своим обиталищем, сами делали свою работу. Застыв и не ощущая своего тела, Хёрдис словно глядела на себя со стороны, глядела глазами всех этих людей и видела высокую худощавую старуху с морщинистым коричневым лицом и прядями седых волос, выбившихся из-под темной головной повязки с короткими концами в знак вдовства. Она видела у себя на коленях сложенные руки с грубой морщинистой кожей, с набухшими венами и распухшими суставами. Ей было страшно, потому что впервые она с такой ясностью ощутила в себе эти чужие силы. И в то же время она осознавала, что это единственный путь к спасению, и старалась не дышать, чтобы не помешать их работе и не разрушить этот хрупкий морок.

– Да нет, это не она! – Прищурившись, сам Асгрим вгляделся в угол и покачал головой. – Та ведь была молодая, вы что, уже все забыли? Что бы вы без меня делали с такой-то памятью? Это какая-то старуха, я ее вижу в первый раз. Откуда она явилась?

– Здесь не было никакой старухи! – с изумлением ответила ему жена.

Это была крупная женщина ростом выше самого Асгрима, но сейчас она смотрела на неведомо откуда взявшуюся старуху с испугом и нервно оглядывалась на мужа, явно желая спрятаться за его спину. Она любила разговоры о колдовстве, но столкнуться с ним на самом деле оказалось слишком страшно. В мирный дом вошла чужая, темная и угрожающая сила, и сам дом стал принадлежать ей.

Челядь шепталась, тараща глаза на Хёрдис, и держалась за амулеты. А Хёрдис едва могла вздохнуть от напряжения – те глубинные силы вдруг взяли и переложили всю тяжесть этой новой ворожбы на ее собственные плечи. Откуда-то Хёрдис знала, как поддержать свой новый облик в глазах тех, кто на нее смотрел, но с непривычки это было чудовищно тяжело! Горячие капли пота выступили у нее на лбу, смочили волосы, и она с ужасом ждала, что они вот-вот потекут вниз по лицу, смывая морщины и красноватые прожилки на щеках, заменившие молодой румянец… Эта борьба отняла у нее все силы, не оставила места даже для страха перед Фрейвидом, и сейчас ей казалось главным – сделать еще один вдох и не дать соскользнуть с лица этой старческой личине, в которой было ее единственное спасение.

А Альрик Сновидец поднялся с места и подошел ближе к Хёрдис.

– Откуда ты пришла, женщина? – учтиво спросил он. – Как твое имя, куда и откуда ты идешь?

– Хотела бы я знать, как она попала в мой дом? – сварливо заявила хозяйка. Голос ее слегка дрожал, но под защитой мужа и стольких знатных гостей она поднабралась смелости. – Как она попала к моему очагу, если я впервые ее вижу?

У Хёрдис мелькнуло ощущение, что есть способ заставить хозяйку все это «вспомнить» и даже вообразить незнакомую гостью своей долгожданной родственницей. Она представляла, как это сделать, но сил у нее не было даже на то, чтобы быстро придумать какое-нибудь имя и произнести его. «Не молчи! – истошно вопил внутри нее какой-то пронзительный голос. – Говори же что-нибудь, ну!» Хёрдис задыхалась от напрасного усилия разжать губы, но не могла издать ни звука.

Фрейвиду все это казалось слишком подозрительным: весь день держа в мыслях Хёрдис, он был настороже и не удивился бы любому колдовству. Вырвав факел из скобы на стене, он шагнул к темной фигуре, скорчившейся в углу, и осветил ее. Хёрдис невольно дернулась, пытаясь спрятаться от света. Фрейвид вонзил в нее грозный и пристальный взгляд, и Хёрдис пронзил смертельный страх. Под взглядом Фрейвида ее новый обманный облик сползал и растворялся, как снег в горячей воде…

– Ты-ы-ы! – не то воскликнул, не то провыл Фрейвид, и в глазах его Хёрдис видела изумление, гнев, ужас – страшную смесь, которая для нее означала одно: гибель.

Мигом оцепенение спало с нее, она резво вскочила на ноги и метнулась в сторону; Фрейвид вздрогнул от неожиданности и отшатнулся, но тут же взял себя в руки и выхватил из ножен меч. Разведя в стороны руки с мечом и факелом, он огнем и острой сталью отрезал Хёрдис все пути к бегству, зажал ее в угол, но сам не подходил ближе трех шагов. Хёрдис стояла у стены, вжавшись спиной в угол и с ненавистью глядя на Фрейвида. Из-под верхней губы ее поблескивали острые белые зубы – сейчас она готова была кусаться, как зверь.

А Фрейвид стоял неподвижно, вызывая страх и недоумение в сердцах смотревших на него людей. Один взгляд ведьмы околдовал его: ему вдруг показалось, что он видит самого себя, что его собственное, ненасытно-жадное честолюбие, его настойчивость и упрямая жажда любыми путями добиться своего смотрят из глаз этого существа, которое он сам произвел на свет. Он как будто смотрел в глаза самому себе, и это ощущение не давало ему занести руку для удара – как страшно бывает бросить камень в воду, в которой ясно видишь собственное отражение.

Хёрдис Колдунья и Фрейвид хёвдинг стояли друг против друга, каждый со своей ненавистью и своим оружием, а люди в тесном доме жались к стенам, не отводя глаз и не смея вмешаться. Эта схватка была недоступна пониманию посторонних, как и все, что творится внутри человеческой души, то согласной, то спорящей сама с собой.

– Чего же ты ждешь, хёвдинг? – тревожно воскликнул Эйвинд. – Убей ее!

– Мешок, мешок ей на голову, скорее! – тревожно и торопливо зашептал еще чей-то голос. – Скорее! А то она своими глазами всех нас погубит, видите, даже хёвдинга сковала! Дайте мешок! Вон, в углу, где корзина! Высыпь эту дрянь, скорее, Болли, что ты возишься!

Кто-то суетился в поисках мешка, но подступиться к ведьме никто не смел.