Воин снегов - Роберт Говард Страница 35

Я понятия не имел, как долго продлится его транс, но ничуть не удивился, когда все неожиданно кончилось.

Волшебник медленно поднялся и плотнее запахнул меховую накидку. Взгляд его был абсолютно спокоен. Я сразу же понял, что у него все получилось.

Казалось, он собирается произнести магические слова, но маг лишь медленно отступил на шаг назад, продолжая задумчиво смотреть на меня.

— Мы оба должны быть очень осторожны, чтобы не ошибиться, — сказал он. — Эти заклинания могут показаться простыми, но стоит допустить малейшую оплошность, и все закончится очень печально. Ты понял?

Я весь обратился во внимание.

Он молчал почти минуту, словно давая мне понять, что осознает мое нетерпение и доволен, что я не пытаюсь задать ему лишние вопросы.

— Слова на самом деле просты, — наконец сказал маг. — Они на языке, которого ты не знаешь, но это не имеет значения. Это короткие, отрывистые слова без шипящих звуков, и если ты в состоянии произнести «Титтат», то сможешь произнести и их. Неважно, если ты не сможешь выговорить их в точности так, как это собираюсь сделать я. Они настолько заряжены магией, что, даже если ты произнесешь их заикаясь и запинаясь, ликантропическая трансформация наступит мгновенно.

Как я уже сказал, — продолжал он, — Итиллин обеспечила мне защиту на то время, пока я буду их произносить. Иначе я бы тоже стал волком.

— И ты хочешь, чтобы я произнес их, прямо сейчас?

Волшебник покачал головой.

— Это последнее, чего хотели бы от тебя Итиллин и я, — сказал он. — Ты должен покинуть эту пещеру в своем обычном облике, если намерен сдержать данное мне обещание, а также исполнить все, о чем она может попросить тебя в дальнейшем, ибо она заслужила твою благодарность. Ты сам поймешь, когда наступит подходящий момент. Когда ты увидишь одиноко едущего по пустыне Ламариля…

— Но если я не произнесу эти слова следом за тобой…

— Ты должен запомнить их, — прервал он меня. — Просто внимательно слушай. Слов всего четыре, все из одного или двух слогов. Я буду говорить медленно.

— Но моя память…

Он снова не дал мне договорить.

— Они навсегда врежутся в твою память, едва ты их услышишь. Ты никогда их не забудешь. Это тоже составная часть магии.

Он подождал, но, когда я ничего не ответил, быстро добавил:

— Навсегда забудь о ложном поверье, что для ликантропии необходимо дождаться восхода луны или смены ее фаз. Ты можешь произнести магические слова в любое время, когда пожелаешь совершить трансформацию. А произнося их в обратном порядке, от последнего слова к первому, ты снова обретешь человеческий облик, так же быстро, как опускался на все четыре лапы. Слушай же.

Он выпрямился во весь рост, и то, что я считал какими то невероятными заклинаниями, показалось мне бормотанием пьяницы, бредущего домой поздно ночью.

Я запомнил слова сразу же, лишь только он умолк. Мысленно повторил их три или четыре раза, плотно сжав губы, чтобы с них не сорвался даже самый тихий шепот.

Чтобы сосредоточиться, я опустил взгляд, и тут же хриплое дыхание Белого Мага сменилось странным шелестящим звуком.

Я решил, что, выполнив свою утомительную задачу, он просто отошел в глубь пещеры, и не обращал на него внимания, пока хриплое дыхание не послышалось вновь. И на этот раз оно казалось иным. Оно напоминало тяжелое дыхание зверя.

Резко подняв голову, я увидел, что передо мной уже не человек, а громадный, покрытый шерстью зверь с остроконечными ушами, оскаленными зубами и яростно горящими глазами, зверь медленно пятился назад, с его черных губ стекала слюна.

Я мгновенно понял, что он отступает лишь для того, чтобы тут же броситься на меня с кровожадным воем обезумевшего от голода волка. Ибо это был гигантский волк, самый крупный из всех, кого я встречал в ночных лесах и ледяных пустынях, он намного превосходил силой тех волков, что вскормили меня и считали своим соплеменником. Никогда прежде мне не приходилось видеть такого волка.

Я был уверен, что через две три секунды этот чудовищный зверь вцепится мне в горло. Он стоял между мной и моим оружием и готов был прыгнуть, как только я пошевелюсь. Обладай я человеческой глупостью, я бы мог решить и иначе. Но я был не настолько глуп.

На расстоянии вытянутой руки на стене висела длинная пика с железным наконечником, на котором все еще болтались клочья почерневшей плоти. В то самое мгновение, когда зверь прыгнул, я рванул оружие к себе и ударил изо всей силы. Острый конец вонзился в его глаз, с хрустом войдя глубоко внутрь черепа.

Он поднялся на задние лапы, молотя когтями воздух. Я выдернул пику, отскочил назад и нанес удар, вонзив острие так глубоко в его внутренности, что оружие вырвалось из моей руки, оставшись в глухо ударившемся о пол пещеры теле.

Слегка потрясенный внезапностью нападения, но достаточно спокойно, как бывало всегда, если убийство прошло гладко и без вреда для меня, я наблюдал, как громадный зверь вновь превращается в человека.

Белый Маг в конвульсиях извивался на земле, хватаясь за грудь в тщетных попытках выдернуть пронзившее его железное древко. Серый волчий хвост исчез, а мгновение спустя звериный мех вновь сменился человеческими волосами. Они так пропитались кровью, что казалось, будто его грудь покрыта крошечными кровавыми червячками, расползавшимися из страшной раны.

Он выгнулся в жуткой судороге, и длинная волчья морда медленно превратилась в человеческое лицо. Прежде чем неподвижно вытянуться на полу пещеры, он взглянул на меня, заставив вспомнить те времена, когда мною овладевала жажда убийства и я чувствовал, как мной управляют неподвластные мне силы. В такие мгновения я полностью ощущал себя волком, но когда безумие проходило, меня начинали мучить сомнения, хоть) я все еще оставался безжалостным убийцей, которого не трогали ни хлещущая кровь врага, ни отрубленные конечности. Я чувствовал себя так, словно оказался посреди ревущего потока на краю водопада, где не было ни камней, ни свисающих веток, за которые можно уцепиться.

Я произносил слова превращения лишь про себя. Губы мои не шевелились. Это Белый Маг произносил их вслух, неоднократно заверив меня, что ему не угрожает опасность. Если бы он с самого начала хотел меня убить, зачем ему было прибегать к столь изощренному обману? Хватило бы одного удара, когда я стоял к нему спиной, или выпада мечом, едва я вошел в пещеру.

Неужели Ледяная Богиня обманула и предала его, дав ему лживое обещание? Неужели она хотела, чтобы он стал волком, зная, что ничто не в силах остановить превращения, стоит ему лишь произнести заклинание?

Неужели она хотела, чтобы он прыгнул на меня и перегрыз мне горло? Или маг совершил самоубийство, зная, что если я нападу на него с пикой, это будет равносильно тому, что он сам бросится на нее? Возможно, обладая пророческим даром, Итиллин была уверена, что я поступлю именно так, поскольку, по глупости, я снял свою новую руку.