Ничего невозможного - Людмила Астахова Страница 35

Морран никогда раньше не встречался с таким колдовством. До того резкое и навязчивое чувство пристального, сверлящего затылок враждебного взгляда. Словно через ветки на них глядят тысячи ненавидящих хищных глаз.

И тут же телохранитель усмотрел в листве вполне определенное враждебное движение. А может быть, это на солнце блеснул металлический ствол.

— Касан, гони!

Пальба началась в тот же миг. Ангамани резко вскрикнул от боли, но поводьев не выпустил.

— На пол! — приказал маг-телохранитель

Но подопечный выполнить приказ не успел. Одну из лошадей сразило пулей, она упала и потянула за собой вторую, а следом начало заваливаться набок ландо. Жутко затрещали колесные оси, лопнуло стекло на дверце, и на мужчин внутри посыпались осколки. И только божественным чудом избежали они попадания пуль, прошивающих экипаж насквозь. Зато канцлера и его телохранителя посекло стеклом и острейшими занозами, отколовшимися от деревянных деталей. А еще их спас Касан, который, несмотря на серьезное ранение, продолжал отстреливаться из винтовки, спрятавшись за тушами лошадей. Иначе ландо изрешетили бы насквозь. Бывший рейнджер всегда носил с собой неуставной, но весьма удобный обрез.

— Сейчас… сейчас… — прошипел себе под нос Джевидж, доставая из кармана раскладной нож.

Он быстро прорезал дыру в съемном кожаном верхе экипажа и тоже начал стрелять. Оказывается, он и не собирался расставаться с револьвером. Видимо, не сильно надеялся на магическую защиту Моррана.

— Сдохни, проклятый выродок! — проорал один из нападавших с отчетливым дамодарским акцентом. — Гореть тебе заживо!

— Проклятие! — дернулся Джевидж. — Ах! Суки недобитые! Сейчас они нас попытаются поджечь! Надо выбираться отсюда.

И полез в только что сделанную дыру, таща с собой мага за шиворот, удивив того несказанно силой и упорством, совершенно неожиданными при таком обилии болезней. А выбравшись наружу, лорд канцлер весьма ловко откатился в сторону от начавшего тлеть экипажа. И стрелял он неплохо для человека, вынужденного регулярно пользоваться очками. Из положения лежа, сквозь дрожащий от близости огня воздух, когда лицо заливает кровь из многочисленных порезов, а руки на ладонях обожжены, — это делать довольно непросто.

И вдруг пламя как-то внезапно погасло, будто на него набросили сверху невидимую тряпку. А вот это уже плохо! От страха у мага-телохранителя на теле встала дыбом каждая волосинка.

— Если это аэрофаг [10], мы пропали! — отчаянно взвыл Морран, лихорадочно обшаривая глазами мостовую вокруг в поисках зловеще блестящей медной сферы.

Но ничего подобного волшебник не обнаружил. Ни металлической сферы глазами, ни пронзительно звенящей ауры через свои амулеты. И тем не менее дышать стало сложнее.

— Бегите, милорд! Я прикрою.

— Против хорошей пули нет защитных чар, — хрипло огрызнулся Джевидж, отмахиваясь от предложения спасаться, как от навязчивой мухи.

Бывший генерал, сипло хватая воздух синими губами, тщательно прицелился, выстрелил в кусты на противоположной стороне дороги и — попал. Вопль смертельно раненного положил коней удушающему колдовству, магической атаке, а заодно и нападению в целом.

— Касан?! Ты живой? — осторожно позвал Морран.

В ответ послышался булькающий кашель и каркающее:

— Вроде того…

На лежащих на земле окровавленных мужчин обрушилась оглушающая тишина. Будто не в центре огромного города оказались, а где-то в чистом поле средь скошенных пашен и тихих рощ. Мэтр Кил еще не знал, что именно так и чувствует себя воин, только что вышедший из боя. Эта тишина жизни, текущей в крови, знак того, что ты жив и негодница смерть прошла мимо, не вырвав из рук хрупкий сосуд бытия. А Росс Джевидж знал и решил воспользоваться удобнейшим моментом.

Маг охнуть не успел, как оказался придавленным тяжелым телом подопечного к мостовой, сильным телом опытного бойца. Опыт не пропивается, его при всем желании кислотой не вытравишь, а в рукопашных схватках у Джевиджа опыт имелся многолетний. Волшебник даже дернуться не смог, не то что воспользоваться магическим жезлом. Глаза бывшего маршала империи горели злобой, губы ухмылялись, а кровь с его рассеченного лба капала прямо на волосы Моррана.

— Молчишь? — прошипел канцлер, приблизив свое лицо к лицу телохранителя почти вплотную. — Это правильно! Шпион обязан молчать даже под пытками.

— Милорд… милорд, я не собираюсь оправдываться, — скороговоркой ответил экзорт. — Вы лучше меня знаете, как поставлена наша служба. Вы сами настояли на некоторых обязательных действиях.

— Ты шпионишь не только за мной, щенок, что я понимаю и не отрицаю, ибо скрывать мне нечего, но и за моей женой и за моим сыном!

У лорда канцлера изо рта пахло мятой и кровью, отчего ледяной тон становился еще холоднее и острые ощущения только усиливались.

«Это от новых сильнодействующих пилюль и из-за разбитых губ», — решил Морран, едва уняв мелкую дрожь.

— Я маг-телохранитель всей вашей семьи, милорд!

— Что тебе поручили выяснить о моей семье?!

Вроде бы канцлер и не кричал в полный голос, а у телохранителя уши закладывало.

— Спросите у Его превосходительства лорда Урграйна.

— Я спрашиваю тебя — зачем ему нужно собирать сведения о трехмесячном младенце? — не унимался Джевидж, впиваясь липкими от крови и пороховых газов пальцами в горло телохранителю. — Что ты рассказал Урграйну про Диана?!

— Милорд, я не вправе… — хрипел тот.

— Морран, вы, похоже, совсем не понимаете, в какую историю вляпались. Совсем-совсем, — хищно оскалился Джевидж, став похожим на избитого в драке пса. Зубы у него были красные от крови. — Вам рассказать, как обстоят ваши дела? А обстоят они следующим образом — вы обречены на мое неуютное общество, вы прикованы ко мне не фигурально, а вполне осязаемо, и другой работы, как только охранять мое бренное и больное тело от покушений ваших собратьев по дару, у вас более не будет. Ага! Что я вижу — уж не испуг ли в ясных голубых глазах? Его превосходительство снизошел до разъяснений, что, служа мне, вы становитесь обладателем секретов государственной важности?

— Я и сам не совсем дурак, милорд.

Молодой человек сам пришел к аналогичному выводу, когда в очередной раз писал отчет командору. Он слишком много знает и для обычного человека, и тем паче для чародея.

— Я жив, пока вы невредимы, милорд, — с трудом вымолвил он.

Джевидж даже не стремился скрыть злорадство.

— Ну и как? Приятно чувствовать себя в полнейшей зависимости от упрямого, больного и эгоистичного гада? — полюбопытствовал он с видом препаратора-натуралиста, вскрывшего брюхо безголовой лягушке. — На которого к тому же регулярно покушаются всех мастей выродки.