Карантин - Сергей Малицкий Страница 35

– Ты не должен лишать его шанса! – сдвинул брови авторитет.

– Я никого не лишаю шанса, – пожал плечами Алексей. – На дверях условия – часовой разговор со мной. Потом я либо принимаю ребенка, либо нет, либо даю ему еще один шанс. Все будет в его руках.

Отец ребенка ушел, хлопнув дверью.

– Продолжим, – спокойно сказал Алексей.

История имела продолжение, но Пашка о нем узнал не сразу. Занятия продолжались, Алексей появлялся вовремя. Директор спортклуба некоторое время трясся от страха, а потом успокоился. Мальчишки повалили на кэндо валом, но к десяти, набранным Алексеем сразу, добавились только трое. Остальным наставник отказал. С каждым говорил не менее часа, потом давал какое-то задание и просил прийти через год.

– На хрен! – орал в коридоре сынок авторитета, который приходил в числе прочих. – Зачем мне французский язык? Выучить за год разговорный французский? В задницу!

Пашка не знал, что Алексей задавал другим претендентам, но через год вернулись в додзё только двое из тех двух десятков, кому отказали сразу.

– Почему вы не дали испытания нам? – спросил Пашка однажды Алексея, когда тренировка закончилась.

– Вам? – удивился Алексей. – Ваши испытания впереди. У некоторых, в том числе и у тебя, и позади тоже. Зачем что-то придумывать, если ты и так вынес достаточно. И переживешь еще больше.

– Но я же не учил французский язык! – не понял Пашка.

– Какой учишь? – улыбнулся Алексей. – Английский? Учи. Дело не во французском языке, и не в китайском, и не в способности подтянуться пятьдесят раз, отжаться сто, выбежать на километре из трех минут. Дело в способности собраться. В умении управлять собой. И во многом другом.

Павел вспомнил, как Алексей провел первое занятие. Мальчишки, которые позанимались дзюдо, а большинство их них не оставили борьбы, уже знали правила поведения в спортивном зале. Они вошли в додзё один за другим, поклонились, сели на краю татами. Алексей сидел в центре. Он сидел и смотрел на них. Их было чуть за два десятка – больших и маленьких, чернявых и белобрысых, худышек и здоровячков. В зале стояла стойка с диковинными мячами, висели на крючках диковинные щитки или доспехи, в центре татами сидел тренер, и ничего не происходило. Через пять минут у Пашки затекла спина, через десять – ноги. Больше всего на свете ему хотелось разогнуть колени, кувырнуться, вытянуться, пробежаться. Его соседи начинали ерзать, кто-то сел поудобнее, кто-то оперся на руки. Послышались смешки и ухмылки. Кто-то бросил комок жеваной бумаги.

Через сорок минут, которые Пашке показались самыми длинными минутами в его жизни, Алексей легко встал, поклонился ученикам и назвал имена двенадцати, которые могут прийти на следующее занятие.

Из них пришли десять. Алексей удовлетворенно кивнул, подошел к стойке и снял с нее деревянную палку.

– Это – синай. Бамбуковый меч. Тренировочный снаряд. Но не игрушка. Говорю об этом в первый и последний раз. Каждую секунду пребывания в додзё вы должны относиться к нему как к настоящему оружию. Это главное. Есть вопросы?

Один из учеников поднялся, поклонился и спросил:

– Учитель, скажите, зачем нужен кэндо? Разве может пригодиться умение владеть мечом в обычной жизни?

Алексей кивнул, подождал, пока ученик сядет, улыбнулся. Как потом Пашке будет не хватать его улыбки!

– Я мог бы ответить на твой вопрос вопросом: а зачем нужна музыка? Живопись? Или дзюдо? Ведь в обычной жизни едва ли вы его сможете применить. Конечно, если вы не собираетесь стать негодяями или не решите с ними бороться. Я мог бы попытаться выяснить у вас, что такое необычная жизнь, и мы бы легко пришли к выводу, что обычной жизни не бывает. Но я скажу то, что вы сможете передать своим родителям, тем более что и это правда. Кэндо сделает вас сильнее и мудрее. У вас будет прекрасная осанка. Вы будете здоровы. Вы будете быстры, ловки, устойчивы, сообразительны и собранны. Вы станете более настойчивы и упорны. Гнев, раздражение, страх – все эти чувства будут в вашей власти. Вы сможете управлять собой! Все понятно?

– А когда мы начнем заниматься? – с поклоном спросил Пашка.

– Вы уже занимаетесь! – уверенно заявил Алексей. – Оглянитесь! Вас стало меньше в два раза! Это значит, что первую схватку выиграла только половина из вас! А схваток будет еще много!

На третий год занятий в зал кэндо приходили уже до полусотни человек. Директор спортклуба пытался поднять цену за посещение клуба, намекал на необходимость участия в соревнованиях, которые стали проводиться в Москве, но Алексей его словно не слышал.

– Им нужны соревнования! – ярился директор. – Стимул же должен быть! Да и реклама!

– Нет, – мотал головой Алексей.

– Да! – орал директор.

Конфликт разрешился, когда Пашка закончил школу. Он уже знал, что осенью пойдет в армию, и проводил последние летние месяцы в додзё, замещая Алексея, который уехал куда-то по срочным делам. В одну из тренировок директор спортклуба привел в додзё настоящего японца. Тот одобрительно кивал, кланялся, довольно улыбался. Когда тренировка закончилась, японец, который оказался известным мастером кэн-дзюцу школы Катори, поблагодарил директора, Пашку и всех учеников, сказал, что у них замечательный додзё, что у них правильные костюмы и мечи, но их искусство не имеет ничего общего не только ни с одной школой кэндо Японии, но и Китая. Лицо у директора вытянулось, но японец продолжил речь, в которой еще раз поблагодарил за приглашение и теплый прием и сказал, что с радостью пообщается с руководителем школы и готов пригласить на стажировку в Японию старших учеников, и прежде всего Павла.

Приглашение не состоялось. Алексей в додзё больше не появился, оказалось, что даже съехал с квартиры, где снимал комнату, а занятия теперь уже как бы и не кэндо прекратились сами собой. Никто не хотел заниматься неизвестно чем, хотя ничто из того, о чем говорил Алексей, не расходилось с ощущениями его учеников. Павел ушел в армию.

После армии он пытался найти наставника, порой ему даже казалось, что он чувствует его взгляд, но все было безрезультатно. Учась в институте, Павел занимался и боевым самбо, и историческим фехтованием, и даже настоящим кэндо, после которого и в самом деле уверился, что его наставник учил своих учеников чему-то неведомому. В последние годы времени у Павла хватало только на обычное фехтование, но Алексея он вспоминал. Все, что тот обещал ученикам, сбылось. Вот только чему он их научил?