Савойская терция - Чёрный Лев Страница 34

Савойская терция, ускоренным шагом шла к пролому в стене. Хуан де Герера, наконец-то дождался, и пытаясь скрывать волнение, оглядывал шедших в строю солдат. Они шли молча, сосредоточено, как всегда на самый опасный участок, где французы выкатывали к бреши уцелевшие пушки, и стягивали войска для отпора.

Противной картечью пушки рявкнули в упор.

– Вперёд! – вскричал де Герера и первым ринулся в пролом.

Французы под командованием Андре де Монталамбера дрались ожесточённо, в течении десяти часов отразив три приступа врага.

Потери росли, ров и камни у пролома были завалены телами убитых, с ужасом оглядываясь назад, ковыляли в тыл раненные, и истошно стонали те, кто не мог подняться. Хуан де Герера, с почерневшим от пыли и копоти лицом, вёл своих солдат на ещё один штурм.

Враг не стрелял, выжидая.

– А-а-а, затаились! За мной!

Андре де Монталамбер, с копьём в руке, был в рядах солдат, сражаясь наравне со всеми.

Хуан де Герера увидел его, и прокричав:

– Эй ты, сразись со мной! – стал прокладывать себе дорогу ужасными ударами алебарды.

Французский командующий принял вызов на бой, и ожидал подхода испанца. Но его телохранитель не был столь хладнокровен, и послал из аркебузы пулю в грудь Хуана де Гереры.

Он умер мгновенно, упав на политые кровью камни без единого слова, лишних стонов, хрипов и конвульсий.

– Сука! – закричал всегда до этого спокойный и уравновешенный Луис Муньес, и выстрелом из пистоля, наповал сразил де Монталамбера.

В тылу затрубил горнист, долетела дробь барабанов, на которую с испугом глядя на своего командира, отозвались мальчишки-барабанщики Савойской терции.

– Сигналят отход! Отходим! Отходим!

– Какого? Не отходить! Только вперёд, на штурм! – ярился злой от потерь, от того, что они так и не взяли Теруан, и не удалось им первыми взойти на стены, принявший командование терцией Алонсо де Наварра.

Луис Муньес тронул его за руку.

– Надо отходить, это приказ.

Алонсо де Наварра зарычал.

Потеряв более полутора тысяч солдат, но так и не взяв Теруан штурмом, испано-имперские войска отступили. Снова вспомнился Мец, и в лагере начались раздоры и крики обвинения. Испанцы и итальянцы винили германских наёмников, которые струсили и вовремя не поддержали их атаку. Германцы, и вставшие на их сторону войска из Фландрии, огрызались. Всё это могло перерости в стычки и во всеобщее побоище.

А в Теруане на Военном совете…

Андреа де Монталамбер умер не приходя в сознание, возглавляющий вместе с ним оборону крепости молодой Франсуа де Монморанси не имел ни таланта полководца, ни достаточного опыта, ни авторитета среди войск. Не помогало ему и имя отца, коннетабля Франции.

– Отец придёт к нам на помощь, он уже на подходе со своей армией, вот увидите!

Маркиз де Боже, устало прикрыв глаза, задумчиво потирал подбородок.

– Монталамбер один стоил целой когорты! – сказал кто-то из темноты зала и тяжко вздохнул.

«Да, Монталамбер один превосходил десятки Монморанси» – маркиз де Боже, приоткрыв один глаз, украдкой глянул то на красневшего, то бледневшего Франсуа де Монморанси.

Но мужества и желания отличился, превзойти Франсуа де Гиза оборонявшего Мец, и тем возвысить свой род, ему было не занимать, и было решено продолжать оборону.

Орудия Аллена де Бионкура-Картуа продолжали греметь, вселяя уверенность в оробевшие души солдат, а 18 июня, под стеной была взорвана мина.

– Вперёд, на штурм! – Алонсо де Наварра, выхватив прославленное знамя Савойской терции из рук молодого прапорщика, повёл в атаку своих воинов.

Французы за этот день, полный крови и смертей, понесли большие потери, но вновь сумели отстоять Теруан. Франсуа де Монморанси был доволен собой, горд одержанной победой, но сил, чтобы и дальше удерживать город, уже не было. 20 июня они сдались.

По условиям капитуляции остатки гарнизона выходили из города с оружием в руках, с развёрнутыми, непосрамлёнными знамёнами, а город должен был избежать привычного разбоя, изнасилований и грабежа. Франсуа де Монморанси и его штаб добровольно шли в плен.

Но Карл решил использовать тактику устрашения, и ему нужны были верность и преданность солдат. Город был отдан им на трёхдневную поживу, а потом последовал приказ – снести его до основания.

Жителям, которых насчитывалось по разным данным от 12 до 20 тысяч человек, было запрещено селиться там, где когда-то стоял их город, не пощадили и знаменитый Теруанский кафедральный собор – в те времена крупнейший во Франции, должность епископа Теруана упразднили, сама епархия была разделена между тремя соседними.

В августе такая же судьба постигла и город Эден, взятый после непродолжительной осады 18 июля 1553 года.