Мир пауков. Пустыня - Колин Генри Уилсон Страница 34

Найл лежал с открытыми глазами уже больше часа, а сон все не шел. Теперь он думал о Каззаке. Почему владыка предложил отцу, чтобы он, Найл, остался? А вдруг его об этом попросила Мерлью?

Эх, если б можно было с кем-нибудь поговорить, а не валяться здесь, когда голова разбухает от неразрешенных загадок!… Может, Стефна еще не спит?

Осторожно, чтобы не разбудить отца, он выскользнул из-под одеяла и на цыпочках прокрался к двери.

Соседняя комната оказалась пустой. Пройдя через нее, Найл остановился возле занавески, ведущей в комнату Стефны и Доны, и прислушался. Спят: дыхание ровное, глубокое. Юноша подошел к выходу в коридор и выглянул наружу. Надо же! Навстречу шел Корвиг, младший брат Хамны, в обнимку с девушкой.

– Здравствуй, Найл. Что поделываешь? – спросил тот.

– Так, сон что-то не берет.

– Сон? Какой сон? Времени всего ничего! Мы вот идем к Найрис поиграть во что-нибудь. Хочешь с нами?

– Наверное, ни к чему, – виновато потупив голову, рассудил Найл. – Мы с отцом, должно быть, утром отправимся обратно, так что надо хорошенько отдохнуть. Жаль, что Корвиг не один, можно было бы спросить у него совета. Корвиг просунул Найлу руку под локоть:

– Да ладно тебе, выспаться всегда успеешь. Давай сходим. Девушка, глядя на него большими выразительными глазами, спросила:

– А почему ты так скоро отсюда уходишь?

– Отец говорит, пора обратно. Если б уговорить его задержаться на несколько дней… – Он повернулся к Корвигу: – Ты не мог бы попросить своего отца, чтобы переговорил с моим?

Они вышли в главный проход, ведущий в большой зал.

– Он сейчас там, – кивком указал Корвиг. – Почему б тебе самому его не попросить?

Владыка прохаживался в одиночестве, вчитываясь в пергаментный свиток, который держал возле самого носа.

Встречные почтительно склоняли на ходу головы, хотя Каззак едва ли кого замечал. Корвиг, приблизившись к отцу, тоже поклонился и негромко произнес:

– Властитель…

Каззак вскинул голову и раздраженно сверкнул глазами, однако, заметив Найла, милостиво улыбнулся.

– Прошу прощения, властитель, но Найл хотел бы тебя кое о чем спросить, – сказал Корвиг.

– Да, я весь внимание. – Каззак взял Найла за руку. – Что тебя интересует, мой мальчик?

– Я насчет нашего завтрашнего отхода, властитель. По лицу Каззака пробежала тень.

– Завтра? Так скоро? Почему бы тебе не задержаться?

– Именно об этом я и хотел тебя просить. Не мог бы ты уговорить моего отца?

Каззак насупился и пожал плечами:

– Об этом мы с ним уже говорили. Твой отец сказал, что ему не дает покоя оставленная семья. Но оговорился, что это не повод к тому, чтобы и ты уходил вместе с ним.

– Я как раз хотел остаться.

– Неужто? Прекрасно!

Приветственно кивнув, напротив повелителя остановился стражник.

– Знаешь, – сказал Каззак, – я сейчас занят, а ты, думаю, мог бы сходить и поговорить с Мерлью. Она сейчас, видимо, одна.

– Благодарю тебя, властитель. Покои Каззака занимали два этажа, которые соединялись короткой лестницей. Стоящий внизу стражник посторонился, уступая дорогу. Найл вошел в обширный сводчатый зал, потолок которого подпирали каменные колонны, а стены были завешены богатыми зелеными занавесями. От доброй дюжины светильников было светло, как днем. В зале, судя по всему, никого не было. Найл прошел к занавешенному дверному проему в противоположной его части, заглянул. Большая опрятная комната – деревянная резная мебель, на полу циновка, ярко горят светильники. И опять же никого. Справа от входа в зал вверх шла еще одна лестница. Подойдя и остановившись возле, Найл прислушался. Откуда-то сверху, похоже, доносились голоса. Юношей овладела нерешительность. Что о нем подумают, если он будет вот так бесцеремонно разгуливать здесь? Впрочем, у него же есть разрешение владыки. Бесшумно ступая босыми ногами, он поднялся по каменным ступеням и попал в хорошо освещенный коридор с невысоким потолком, по обе стороны которого тянулись занавешенные дверные проемы. Со стороны одной из комнат доносились женские голоса. Найл, нерешительно приблизившись, хотел было спросить: «Здесь есть ктонибудь?», – но в этот момент одна из женщин неожиданно рассмеялась. Голос он узнал тотчас же: Ингельд. Первым порывом Найла было сразу же уйти, но, уже повернувшись, юноша уловил, что речь, собственно, идет о нем. Пока он прикидывал, как поступить, Ингельд продолжала:

– … Сам он здесь не при чем. Во всем виноваты отец его и брат. Голос Мерлью:

– Как это случилось?

– Не знаю. Они не рассказывали. Оттого-то я и подозреваю, что дело нечисто. Разве расскажут они женщине, как погибли ее муж и сын!

– Может, они просто щадили твои чувства?

– Они-то! – воскликнула Ингельд презрительно. – Можно подумать, им есть до этого дело! Я вот что скажу. Они чуть не бросили меня на произвол судьбы в той крепости на плато.

– Да ты что? Как можно!

– Я не переношу высоты, а как глянула со склона на все те ступени, у меня просто ноги подкосились. Они же просто повернулись ко мне спиной и полезли спокойно вниз.

– Ужас какой! И что же ты?

– А что? Зажмурилась и пошла следом. Провожатых моих уж и видно не было, а я как вспомнила о тех страшилищах-пауках… В голосе Мерлью звучал неподдельный гнев:

– Это же надо, так обойтись с женщиной! Ингельд презрительно фыркнула:

– Да что им женщины? Дикари же… Нависла гнетущая тишина. «Уходить надо», – решил Найл. Ему было совестно за это невольное подслушивание. Но не успел он и шагу ступить, как Ингельд вдруг спросила:

– Тебе, похоже, нравится этот парнишка?

– С чего ты взяла?

– Как вы с ним нынче катались по полу…

– Не понимаю, о чем ты, – холодно ответила Мерлью. – Состязания по борьбе – один из наших обычаев.

– Властитель рассудил, что он тебе приглянулся.

– Приглянулся? Этот, тщедушный? Шутишь!

– А остальным он, похоже, нравится.

– Ну и что? Это потому, что он здесь новенький, вот всем и любопытно. Но это ненадолго. Скоро к нему привыкнут и перестанут замечать. Найл, стараясь ступать как можно тише, с пылающим лицом тронулся прочь. Грудь давила изнутри непривычная, каменная тяжесть – примерно так же, как тогда, когда он услышал весть о смерти Торга и Хролфа. Кровь гулко стучала в висках. Как больно!

В проходе стоял стражник. Найлу было неловко даже проходить мимо: казалось, на его лице яснее ясного написано все, что произошло. Но тот лишь дружелюбно кивнул.

Возвращаясь по коридору, Найл прижимался к стенам, боясь выходить из тени, и молился о том, чтобы никто не попался навстречу, не заговорил с ним!