Целительница - Надежда Волгина Страница 34

Макс отвернулся и что-то сказал Никите. Хорошо они как раз сворачивали с тропинки, и она пропадала из их поля зрения. Хоть за это ему спасибо, что отвлек грубияна. Еще не хватало, чтобы и Никита увидел ее, выползающей из лужи. К слову, сделать это оказалось не так-то и просто — края лужи обледенели, и каждый раз, как пыталась выбраться, Вера соскальзывала обратно, тихо чертыхаясь.

— Руку давай, — услышала она рядом, а потом увидела и ноги Макса.

И зачем он только вернулся, палочка-выручалочка чертова! Вера протянула руку, и он резко выдернул ее из лужи. Только тут она заметила, что промокла по пояс. Лыжные штаны оказались далеко не водостойкие. Чего уж говорить об унтах.

— Шпионишь? — прищурился Макс. Слава богу, говорил он серьезно, даже сердито. — За кем? За мной или за ним?

— Делать нечего — еще шпионить за вами. — Вера начинала замерзать, но голову постаралась держать прямо и, не моргая, смотреть ему в глаза.

— Все ясно — выплюнул Макс. И чего это он так разъярился? И вообще, не его дело, что она тут потеряла. Гуляет! — Иди домой, потом поговорим. И чаю горячего напейся, — оглянулся он, сделав пару шагов.

Домой она возвращалась мрачнее грозовой тучи, стараясь не обращать внимания на косые взгляды редких прохожих и заставляя себя глупо улыбаться и отвечать на вежливые приветствия.

Перед глазами стояло злое лицо Макса. Никогда раньше не видела его таким сердитым. А что, собственно, произошло? Ну, упала она в лужу. Подумаешь! Она и раньше не блистала утонченностью манер, должен был привыкнуть к ее неловкости. Или он до такой степени озабочен ее здоровьем, что даже рассвирепел? Тоже вряд ли… Да и что с ней может случиться? Не такой уж на улице и мороз, чтобы успеть замерзнуть по пути домой. Хотя, именно в этот момент Вера почувствовала, как мокрые штаны и носки в унтах неприятно холодят кожу. Да и вообще, если уж кто-то и должен злиться, то она на него за сегодняшнюю ночь, при воспоминании о которой до сих пор бросает в жар.

У калитки ее дожидался Ваня, сидя на корточках, привалившись к забору, лепя снежки и кидая их через дорогу.

— Ой, а чего это ты мокрая? — воскликнул он с непосредственностью, свойственной только детям. Взрослый бы человек в первую очередь обратил внимание на ее лицо и вопросы задавать уже побоялся бы.

— Неуклюжая корова потому что, — грубее, чем хотела, ответила Вера. Заметив, как вытянулось у пацаненка лицо, постаралась улыбнуться. — Не обращай внимания, в лужу я упала, поскользнулась… Давно ждешь? Замерз, наверное?

— Да не-е… тепло же. Солнце уже припекает.

Последняя фраза Вани заставила Веру насторожиться и посмотреть по сторонам. Надо же! Она до такой степени была погружена в себя, барахталась в безрадостных мыслях, что даже не заметила, как наступила весна. По обочине дороги уже вовсю текли ручейки. Снег значительно осел. Солнце светит, как летом. А это значит что? Да то, что она скоро сможет отсюда уехать и забыть все, как дурной сон! Вера разулыбалась, как блаженная, подставляя лицо ярким лучам, и чуть не пустилась в пляс, так легко вдруг стало на душе. Она свято верила, что только дома снова сможет почувствовать себя прежней, зажить нормальной жизнью.

— Ты чего? — потянул ее Ваня за рукав.

— Просто, хорошо, — рассмеялась она, заметив, что ответной реакции на ее веселье не последовало. Напротив, брови Ивана угрюмо нахмурились. — Пойдем в дом. Нужно выпить горячего чаю, чтобы не заболеть.

Пока чайник закипал, а Иван растапливал успевшую остыть печь, Вера переоделась во все сухое и накрыла на стол. Купание в луже разожгло аппетит, а может баб Машиных пирожков она отведала не так много, только сейчас она с удовольствием натрескается и домашней буженины, и соленых огурчиков, и маринованных грибочков. Даже моченые яблоки заняли центральное место на столе за неимением другого десерта.

— Начинаем пировать! — скомандовала Вера, когда они с Ваней устроились за столом перед огромными дымящимися чашками с чаем. Она первая подцепила грибочек и подставила под него кусок хлеба, чтобы не терять самое вкусное — маринованную слизь, которую она любила больше всего.

Ваня без стеснения к ней присоединился, и какое-то время они молча поглощали все, что было на столе. Когда первый голод был утолен, Ваня сыто откинулся на спинку стула и вдруг посерьезнел.

— Вероник, — позвал он, — а ты ведь останешься тут навсегда? Не уедешь?

Вера больше удивилась, чем смутилась, разглядывая его серьезное лицо. Откуда в его голове зародилась такая мысль? Ни разу она не обещала, что останется. Напротив, при каждом удобном случае заговаривала об отъезде. И Иван не мог этого не слышать. На короткий миг ей стало жалко мальчугана, что привязался к ней непонятно почему. Но упрямство и желание избавиться от всего сразу же подавило это чувство.

— Уеду и уже скоро, — как можно спокойнее постаралась ответить она. — Ты должен понять, что мой дом не тут.

— Не уезжай, прошу тебя! — Иван схватил ее за руку и заставил отвернуться от окна, в которое она смотрела, лишь бы только не видеть его расстроенного лица. — У нас здесь летом, знаешь как красиво? Я тебе все покажу. Будем вместе ходить купаться на озеро, собирать ягоды в лесу… Тебе понравится у нас.

— Не могу. У меня там работа, семья, жизнь… Но ты сможешь приезжать ко мне в гости, и я к тебе…

— Это ты сейчас так говоришь! — закричал Иван, и в глазах его блеснули слезы. — А уедешь и забудешь обо всем, обо мне… А я!.. Да что с тобой говорить, — махнул он рукой, утирая другой скупую слезу, и встал из-за стола. — Пойду я. Бабуля будет волноваться. Я же к тебе сразу со школы.