Практическая работа по обитателям болота - Александра Черчень Страница 34

– Да что ты понимаешь?! – почти обиделась я. – Если в фильмах умудрялись на шпильках даже на вампиров охотиться, то музей ограбить я точно смогу! Да и красиво…

– Красиво ей… Так кто такой Рабинович?

– Еврей, – неразборчиво буркнула я, но, все же найдя в себе силы, пояснила: – Евреи – самая хитрая и предприимчивая нация земли.

– Фениксы, что ли?.. Только человеческие.

Я даже немного протрезвела.

– Подробнее про фениксов-евреев, пожалуйста!

– Ну, фениксы весьма своеобразная раса. Резкие, отчаянные сорвиголовы… только до второго совершеннолетия мы успеваем сдохнуть раза два из четырех. Плюс, почти все молодые крылатые страдают синдромом Геримера. Комплекс черного властелина. Очень хочется единолично править если не миром, то хотя бы страной.

Обалдеть.

Фениксов с этой точки зрения я никогда не рассматривала! Всегда считала, что это величественные, мудрые птицы, которые возрождаются, сгорая в пламени собственной смерти. А тут такие откровения!

– И у тебя тоже были стремления отгрохать страшную черную башню и сидеть в ней властелином?

– Сначала были. Но недолго… я попал в Аквамарин очень юным. А там жизнь весьма действенно выбила из меня всю эту ерунду. В то время я мечтал только о том… чтобы все это прекратилось. И чтобы моя идеальная тварь наконец-то сдохла. Лучше всего в мучениях.

На меня словно ведро ледяной воды опрокинули. Хмель окончательно выветрился из головы.

Перед глазами ослепительно ярко полыхнул образ подростка, который попал в руки безумной садистки, наделенной почти абсолютной властью.

– Лель, а почему ей столько позволяют? Разве народ одобрил бы увлечения этой… эльфийки?!

– Юль, а ты и правда думаешь, что про это знала общественность? Ты что… она умна. И да, она отличная правительница, под рукой которой Серебряный Град процветает.

Я замолчала, подавившись следующей фразой. Да… тут ничего не сделаешь. Даже глаза на «святость» не откроешь… народ просто не поверит!

– А убить пытались?

– Нет, – ровно ответил шут, глядя прямо перед собой и размеренно шагая по мостовой.

– Почему?!

– Я эгоист. Я не хочу делиться удовольствием с другими… а тем более с теми, кто не сможет оценить всю прелесть момента, поэтому наемные убийцы не вариант. Для них это лишь работа, а для меня кровная вендетта. Так что я жду… я терпелив.

Кожа мигом покрылась мурашками от этого спокойного обещания в голосе друга. Я не сомневалась, что Лель, если дорвется до своей цели, не успокоится, пока небеса Серебрянке не покажутся рубиновыми… от лопнувших в глазах капилляров. Руки не дрогнут.

Вопрос в том, принесет ли это шуту облегчение или, наоборот, уберет цель в жизни.

– Выпей, Юлька. Разговоры совсем неподходящие для этой замечательной ночи.

Я радостно присосалась к предложенной бутылке, но поперхнулась, услышав следующую фразу:

– Если захочешь, то потом продолжим. Я тебе даже могу показать инструменты, которыми планирую это сделать, и провести краткий ликбез на тему «Самые болезненные пытки в истории».

Я закашлялась, давясь вином и откровениями шута. Он похлопал меня по спине, проказливо подмигнул и, приобняв за плечи, обвел пустынную улицу широким жестом.

– Лучше подумай о том, что у нас с тобой второе свидание!

Поперхнулась повторно. Черт, не успеваю я за его полетом мысли и стремительными сменами тем.

– Э-э-э?!

– Первое было, когда мы по крышам гуляли! Второе проходит непосредственно сейчас – советую насладиться моментом. Кстати, ты помнишь, что происходит с порядочными девушками на третьем свидании?

У меня мигом всплыли в голове предположения, но я категорически отказалась их озвучивать. Впрочем, Лельер не постеснялся сделать это сам:

– Целуются, Юлечка, на третьем свидании! Це-лу-ют-ся! Ты готова? Какой ресторан мы выберем? Советую заказывать блюда без лука и чеснока…

Я только отмахнулась от этого бессовестного гада и, ускорив шаг, двинулась вперед. Навстречу грабежу и музею.

Лель не отставал, в красках повествуя о том, как он видит поцелуй, спрашивал, какое постельное белье я предпочитаю для свидания номер пять, и советовал не пренебрегать нижним кружевным. Я ответила, что непременно передам пожелания шута Феликсу, но не уверена, что он станет такое носить даже ради дружбы!

Шут закашлялся, давясь выпивкой, и бессовестно заржал. Очень хотелось треснуть мерзавца бутылкой по блондинистой башке! Удерживало только осознание того, что, скорее всего, он просто меняет тему. Как умеет. И, надо сказать, очень действенно. Настроение определенно скакнуло вверх!

К музею мы подходили уже веселые во всех смыслах этого слова, так как метров за пятьсот до него шут жестом фокусника выудил из-за пазухи железную фляжку и сделал оттуда несколько больших глотков со словами, что ему совесть не позволяет быть столь возмутительно трезвым в обществе пьяной женщины. И вообще – им ведет дружеская солидарность!

Так что мы шли под ручку. Я – шатаясь от выпитого и каблуков, а Лель – чисто по приколу.

– Тс-с-с-с! – чуть попридержал меня блондин. – Юлька, теперь наступает очень ответственная часть нашего мероприятия.

– Какая же? – воодушевленно спросила я.

– Щас увидишь! – щедро пообещали мне и увлекли в сторону высокого каменного забора.

После недолгих обшариваний за завесой из дикого винограда была обнаружена рассохшаяся от старости деревянная дверца. Ключа у Леля не было, но была магия. Тонкие пальцы засветились, и сияние перетекло на рыжий от коррозии замок, в котором что-то щелкнуло. Шут сильно дернул дверцу, и она распахнулась. На нас дохнуло затхлостью и холодом заброшенного помещения.

Как объяснил подельник, дверца вела в хозяйственные помещения, которыми давно уже никто не пользовался. Даже подсобная дверца давно заросла плющом. Через них легко можно было попасть на территорию музея.

Мастер зажег небольшой шарик, который взмыл к потолку и теперь, как привязанный, плавал за Лельером. Много света он не давал, но этого хватало для того, чтобы не споткнуться о прялки, табуретки, бочки и прочие антикварные предметы быта. Я споткнулась о какую-то запчасть, едва не растянулась на полу и начала ворчать о возмутительном обращении с предметами старины. Мне посоветовали вновь уделить внимание винишку, а то оставят тут и я не увижу того эпика, что несомненно произойдет в музее. Это было аргументом! Совету я последовала.

Темные помещения, коридоры, переходы, лестницы…

В воздухе пахло сыростью, мхом и землей. Свежо и приятно. Такие запахи я раньше ощущала только на экскурсии по пыточным подвалам какого-то европейского замка.

Я шла, мимолетно касаясь прохладной, влажной стены и прислушиваясь к тихому дыханию.