Половинный код. Тот, кто умрет - Салли Грин Страница 34

– Гм-м-м… девятнадцать.

Я поворачиваюсь к зеркалу спиной.

– Ты выглядишь старше – на вид тебе лет двадцать или двадцать один.

Он качает головой.

– Нет, мне всего пару месяцев назад исполнилось девятнадцать. Ты пропустил классную вечеринку.

И мне вдруг становится обидно оттого, что была какая-то вечеринка с Греторекс и всеми новенькими, а меня не позвали, но я понимаю, что он шутит. С другой стороны, два месяца назад я был еще занят Анна-Лизой, а где бывал и чем занимался в это время Габриэль, я понятия не имею.

– Жалко, что я не знал. Я бы это как-нибудь отметил. Твой день рождения, в смысле.

– Вряд ли. – Он прислоняется к косяку, явно не собираясь возвращаться в спальню, и говорит: – Да и вообще какая разница? Я не очень-то люблю праздновать свой день рождения.

Тут я начинаю злиться. Может, он и не любит свой день рождения, зато он любит меня, и ему наверняка обидно, что я до сих пор даже не спросил его об этом ни разу.

А еще я, наверное, мог бы сделать ему подарок. Он ведь купил мне нож, только потому, что хотел подарить мне что-нибудь. И его подарок оказался такой же, как сам Габриэль, – красивый и необходимый. Правда, совсем не похоже было на Габриэля то, как он волновался, пока я разворачивал подаренный им сверток. Я тоже так хочу: подарить ему что-нибудь, и чтобы было видно, какой особенный этот подарок и как он для меня важен.

Я говорю:

– Но ведь я и теперь могу сделать тебе подарок.

– Да? – недоверчиво переспрашивает он.

– Нож или… не знаю… книгу какую-нибудь или… что-нибудь.

– Это было бы очень мило, – говорит он и добавляет: – Только быть милым – не твоя сильная сторона.

– Да… прости.

– Что, ты просишь прощения? – он трясет головой, как будто не верит своим ушам. – А ведь это уже во второй раз.

Я знаю, что задолжал ему не одно «прости». Однажды он сказал мне, что ценит мою честность, и с тех пор, как я в прошлый раз попросил у него прощения, я очень стараюсь, но у меня все равно не получается делиться с ним и сотой долей того, что происходит у меня в голове. А еще мне хочется, чтобы он вошел в ванную, но он продолжает стоять на пороге. И не войдет, я знаю, а все из-за того, что произошло здесь в прошлый раз, когда мы были вдвоем и я поцеловал его.

Я много думаю о нем, о том поцелуе, вспоминаю, как это было приятно. И еще я думаю о том, что снова все испортил.

Я не жалею, что поцеловал его тогда. Мне этого хотелось, и поцелуй был приятным, просто каждый раз, когда я вспоминаю тот случай, я жалею, что не поцеловал его лучше и что бросил так скоро, а больше всего мне жаль, что я тогда ушел и оставил его одного. Но ведь тогда у меня была Анна-Лиза, и я только что убил Меркури, и вообще бесился, и… да, главное, тогда у меня была Анна-Лиза.

И все равно мне хотелось поцеловать его тогда, и я поцеловал, и мне было приятно, и хочется сделать это снова.

Но он по-прежнему стоит на пороге, не подходит, и все из-за того, что я тогда напортачил. Но поцелуй-то был настоящий, с ним я не напортачил. Не знаю, позволит ли он мне попробовать еще раз, но я все же попытаюсь. Попытаюсь ничего не испортить.

Но, черт возьми, до чего же далеко от раковины до двери. И так страшно оплошать снова.

И так хочется коснуться его, прижаться губами к его губам.

Я поворачиваюсь к зеркалу и смотрю на себя. Вид у меня жуткий, но в голове только одна мысль – как я хочу его поцеловать. Поэтому я поворачиваюсь к зеркалу спиной и делаю к Габриэлю шаг, еще один, еще, и с каждым шагом неловкость покидает меня, я становлюсь увереннее и вот наконец останавливаюсь прямо перед ним.

Я поднимаю левую руку и кончиками пальцев провожу по шраму, который пересекает его бровь.

– Мне всегда хотелось попросить у тебя прощения за это. За твой глаз. За то, что я избил тебя тогда.

Он не двигается. Кажется, даже не дышит.

– Я ведь мог выбить тебе глаз, – говорю я и глажу его шрам. Он светлый и широкий, хотя в длину всего сантиметра два.

А потом – о, черт, как же это трудно, по-моему, я даже начинаю дрожать, – я скольжу пальцами левой руки вниз, по его виску, скуле, щеке, спускаюсь к шее, трогаю волосы, которые лежат на его плече. Я придвигаю свой рот к самому его рту и, касаясь его губами, шепчу:

– Прости меня. – И продолжаю гладить его губы своими. Я чувствую, как он дышит мне в рот, как смешивается наше дыхание через его и мои приоткрытые губы. И я шепчу: – Прости меня за шрам. – Его губы так приятно касаются моих, что я просто не могу не поцеловать их, но нежно, очень нежно. Он не отвечает, и тогда я открываю глаза и вижу, что его веки опущены. Я шепчу: – Прости меня за то, что побил тебя. – И пока я шепчу это, мои губы снова касаются его губ, так что мне опять приходится его поцеловать. Потом я целую его опущенные веки, а он все не смотрит на меня и не отвечает. Он не отшатнулся от меня, но и ближе тоже не придвинулся.

Моя рука все еще лежит на его волосах и шее, но я больше не смею его целовать.

Все, что я могу, это снова шептать ему:

– Прости. Прости меня за то, что я причинил тебе боль. – Я говорю, все так же щекоча его губы своими, я делаю это специально, потому что мне нравится, а еще мне хочется спровоцировать его хоть на что-нибудь.

Но он не двигается.

– Габриэль, прости меня. Видишь, я так стараюсь быть милым.

И опять ничего.

– Я буду ждать вечно, если ты этого хочешь. И буду говорить тебе «прости» снова и снова.

И тут я чувствую на своей спине его ладони: сначала одна робко, едва касаясь, пробирается вдоль моей поясницы, потом вторая. Он привлекает меня к себе так, что соприкасаются наши бедра, и говорит:

– Тебе идет быть милым, делай это почаще, – говорит медленно, касаясь моих губ своими, потом добавляет еще что-то по-французски, его губы снова гладят мои и наконец сливаются с ними в поцелуе.

Мы долго целуемся. Потом Габриэль ведет меня в какую-то спальню, где мы целуемся еще дольше, и раздеваем друг друга, и делаем разные вещи, приятные вещи, они имеют отношение к любви. И это хорошо. Это так хорошо. Хотя мы очень потные. Потом мы засыпаем. Потные, голые, мы засыпаем вместе. Ночью мы просыпаемся и продолжаем целовать и любить друг друга. Потом он целует мои шрамы, каждый в отдельности, и я засыпаю.

Еще позже я просыпаюсь, а он спит, и тогда я подбираюсь к нему и часто целую его грудь, слушая, как бьется его сердце, и мне хочется лежать так всегда и слушать его сердце. Странное чувство. Не помню, чтобы со мной раньше бывало такое. Кажется, я счастлив. Я закрываю глаза, но знаю, что на меня надвигается не сон, а холодная тьма. Видение.

Передо мной река, деревья, пологие холмы, кругом поют птицы, теплое солнце ласкает кожу. Вокруг очень красиво. Как раз в таком месте я всегда хотел жить. И там, рядом со мной, Габриэль, и я с ним.